Практика соприкосновений. Леонид Бабанский

знаешь, мне Борька звонил.

      – Не знаю, – насторожился я, – откуда мне знать?

      – Потому, что вообще ещё никто не знает. Он такой чудак, ты не представляешь. Так трогательно со мной прощался, можно подумать неизвестно что.

      – Ну почему, известно… Ты ему глубоко симпатична.

      – Что ты сейчас имеешь в виду?

      – Что он тебя любит, что же ещё… Ты, разве, не догадывалась?

      – Ах, вот оно что… Нет, не догадывалась. И ни малейшего повода я ему не давала. Запомнил?

      – Да.

      – Очень хорошо запомнил?

      – Конечно!

      – Так это ещё не всё. Он столько начудил, не представляешь!

      – А что он начудил?

      – Оркестр бросил! Всё, говорит, больше ходить не будет. Раз у него со слухом непорядок, ну и всё такое. Говорит, давно собирался.

      – Вот это да, – пробормотал я, – далеко дело зашло. А как же теперь его музыкальное училище?

      – В том-то и дело, что никак. Бросил! На днях пойдёт документы получать.

      – Наверное, большая неприятность. И что делать? Куда он потом?

      – Ты только о нём не беспокойся. Поступит.

      – Он, что, в институт собрался? В какой?

      Ларочка улыбалась, смеялась, вся в тонусе, даже в каком-то лёгком возбуждении.

      – У нас, в оркестре, так говорят: ума нет – иди в пед. Стыда нет – иди в мед. Боря будет поступать в педагогический, на математику. Всё теперь решил забросить. И музыку, и друзей. Чтобы мы его не беспокоили. Теперь он, видишь ли, готовится к экзаменам.

      – Вот, значит, как тема повернулась…

      Последнюю фразу я произнёс, когда мы стояли уже возле Ларочкиного подъезда. Она щебетала всю дорогу, я что-то отвечал. Но помню только, как она меня поцеловала на прощанье и сказала:

      – Думай, Лёшечка. Думай, что будет дальше. Только скорее думай.

      Я и призадумался. Конечно, сидя в библиотеке. Борис оказался совершенно недоступен, а Колька с Витькой советники были плохие. На столе у меня всегда находился мой Автор, вернее, его две книжки. Больше не попадалось, ещё не были изданы в Союзе. Остальные издания я научился читать быстро, без всяких курсов, но именно читать, а не просматривать. Я читал по диагонали – сначала предложение, потом абзац, потом два абзаца. Больше трёх абзацев прочитать таким способом не получалось, но, в общем, такой скорости мне было достаточно, чтобы текст запомнить, и книжку осознать. Потом, в институте, подобные навыки мне здорово помогали. Не каждый учебник мне удавалось так освоить, но, впрочем, смотря какой. А вот у моего любимого Автора я разглядел один рассказ, над которым здорово задумался. В том рассказе дело обстояло таким образом, что одному парню, непонятно даже, какому, часто снилась одна и та же девушка, тоже непонятно, кто. Во сне они друг с дружкой трогательно общались, даже насмерть влюбились, но встретиться не могли ни во сне, ни наяву. Во сне боялись проснуться и растеряться навсегда, а наяву – не знали, где они и кто такие. И где им следовало