ОДИНЖ. Книга I. Пособие по выживанию для Бессмертных…. Валерий Раш

затормозил, крохотный камешек пролетел у Исры между ног. Карлик недовольно обернулся, желтые зрачки неприязненно следят, как веду рукой по стене дома, под пальцами осыпается штукатурка, космы паутины липнут к ладони. За пальцем по серой стене пролегает светлая дорожка, избегаю встречаться взглядом.

      Он нетерпеливо дергает за руку, призывая идти дальше, вздохнув, отлипаю от стены, смотрю в черные провалы. По спине бежит невидимая сороконожка, невольно сдвинул лопатки, когда наставник отводит взгляд, незаметно перевожу дыхание.

      – Нет. – Сплюнул он, наблюдая, как ветер играет сухими листьями. – Зато станет похоже на жизнь. «Движение – жизнь», звучит, конечно, романтично. Но порой, нужно остановиться, чтобы понять, – бежишь не в ту сторону. А они все бегут, вроде бы потому, что жизнь скоротечна. Бегут все быстрей и быстрей, думая, что убегают от смерти.

      На широком лице расплылась хищная улыбка, алые искры вспыхнули в глубине глаз, словно ветер раздул погасшие угли, толстые пальцы, словно лапки большого паука прядут в воздухе невидимую нить.

      – Представляешь, как ОНА улыбается, неспешно идя навстречу… пока несетесь вприпрыжку…

      Мир рухнул, ударил острым гравием в подкосившиеся колени. Череп взорвался мириадами горящих образов: тысячи светлячков, что, едва вспыхнув, тонули в черной бездне. Пустота и отрешенность нахлынули сами, я взвыл, стискивая руками раскаленный котелок, еще недавно притворявшийся головой. Оглушенный, я тщетно стискивал веки, – окружающее пылало аурами, прохожие распались сверкающими миражами… Бесконечность вариаций, действий, поступков, случайностей, способных породить вселенную. Тысячи миров, сходящихся в одной точке, в каждом и ни в ком. От различимых, до совсем смутных. От неизбежных, до невозможных. Они наслаиваются, догоняют, опережают друг друга, и каждую секунду, каждое мгновение сотнями блекнут, сереют, осыпаясь пеплом, под ноги спешащих людей. Ярче всего сверкают дети, будто звездочки на небосводе, среди тусклых фонарей взрослых. Но не все…

      Мальчик. Девяти, а может и десяти лет. Точнее сказать сложно. Бледные худые ручки с ниточками вен, свежие синяки от уколов, глубоко запавшие глаза устало взирают на резвящихся детей, смущенный румянец залил впалые щеки: ловя косые взгляды, непроизвольно проводит ладошкой по лысому черепу. И мрачное нечто, тенью липнущее к ногам, – тянется, гася остатки света. Его жизнь, – боль. Череда процедур и уколов. Каждый, в попытке обогнать смерть. Сокращая и без того короткий путь. А рядом…

      Женщина. Держит за руку так, словно стоит разжать пальцы, и он улетит. Сделав однажды выбор, – рожать вопреки прогнозам, она вынуждена теперь выбирать снова и снова. Еще пара месяцев и ей предложат последний выбор: удвоить дозу в надежде на результат, но с риском убить сразу, или отступить, бессильно наблюдая, как он медленно сгорит за пару недель. Вижу, как их ауры переплетаются. Стоит одной погаснуть и… И знаю. Никакого выбора нет.

      – Хватит! Не могу…

      Едкий пот застилает глаза,