На секретной службе Его Величества. История Сыскной полиции. Робер Очкур

сохранил полное спокойствие. Он кивнул и сказал:

      – Он самый! Дознай у него, скольких он удушил и с кем…

      Крюкин покачал головою.

      – Трудно, ваше благородие! Дивствительно, говорил, что душит и вещи продает, а больше ничего. Мы его даже спрашивали: как? А он выругался и говорит: я шутил.

      – Ну, а ты узнай! – сказал ему Келчевский и отпустил его.

      – Значит, наша правда! – воскликнул я, едва грабителя увели.

      Келчевский засмеялся:

      – Наша! Я давно это чувствовал, да конца веревки в руках не было. А теперь все дознаем.

      – Вызвать Иванова?

      – Непременно!

      И он тотчас написал приказ, чтобы ему отпустили из тюрьмы Иванова.

      Через полчаса перед нами стоял этот Иванов. Нагло улыбаясь, он отвесил нам поклон и остановился в выжидательной позе.

      – Ну, здравствуй, – сказал ему ласково Келчевский. – Что, сидеть еще не надоело?

      Этот допрос происходил 2 апреля, и, значит, Иванов сидел уже без малого три месяца.

      Он передернул плечами.

      – Известно, не мед, – ответил он. – Ну, да я думаю, что господа начальники и смилостивятся когда-нибудь.

      Келчевский покачал головою:

      – Вряд ли. Суди сам, Петров говорит, что ты душил извозчиков, а я тебя вдруг отпущу!

      – Петров?! Ах, он… – воскликнул Иванов.

      – Что Петров, – продолжал Келчевский, – ты и сам говоришь то же…

      – Я?

      – Ты. Крюкину говорил, Зикамский и Ильин тоже слышали. Хочешь, позову их?..

      – Брешут они. Ничего я такого не говорил.

      – Позвать?

      – Зовите. Я им в глаза наплюю…

      – А что от этого? Все равно сидеть будешь. Поймаем еще двух-трех, поверь, они дураки не будут – все на тебя наклепают. Благо уже сидишь, Петров-то все рассказал…

      Иванов стал горячиться:

      – Что рассказал-то? Что?

      – Сказал, что вещи продавали…

      – Ну, продавали, а еще что?

      – Что ты душил…

      – А он? – закричал неистово Иванов.

      – Про себя он ничего не говорил. Ты душил и грабил, а продавали оба, – спокойно ответил Келчевский.

      – Он так говорит! – тряся головой и сверкая глазами, закричал Иванов. – Ну, так я ж тогда! Пиши, ваше благородие! Пиши! Теперь я всю правду вам расскажу.

      Келчевский кивнул головою и взял перо.

      – Давно бы так, – сказал он. – Ну, говори!

      Иванов начал рассказывать, оживленно жестикулируя:

      – Убивать – действительно, убил. Только не один, а вместях с этим подлецом, Петровым. Удушили извозчика, что в Царское ехал. Взяли у него это все – и только, больше ничего не было.

      – Какого извозчика? Где? Когда?

      – Какого? Мужика! Ехал в Царское, обратно. Мы его на Волховском шоссе и прикончили. В декабре было.

      – Так! Ну, а вещи куда дели? Лошадь, сани?..

      – Лошадь это мы, как есть 28-го декабря, в Царское с санями увезли. Сани продали Костьке Тасину а лошадь братьям Дубовецким. Там же, в Царском. Они извоз держат…

      – Какая лошадь?

      – Рыжая