Книга Дины. Хербьёрг Вассму

полотенцем и чувствовал себя спасенным. До следующего сна.

      Обязанности молодого супруга отнимали у Иакова все время. Он не показывался ни на причалах, ни в лавке, ни в трактире. Он пил с Диной вино или играл с нею в домино и в шахматы!

      Сперва все только посмеивались и качали головой. Потом усадьбу охватила некоторая тревога.

      Первой забеспокоилась матушка Карен, а дальше уже тревога побежала словно лесной пожар.

      Да что он, с ума сошел, что ли? Может, он больше вообще не собирается честно трудиться? Так и будет тратить всю свою энергию и время на исполнение супружеских обязанностей в кровати с пологом?

      Матушка Карен призывала Иакова опомниться. Не поднимая глаз, но твердым голосом. Или он хочет, чтобы все его дело пошло насмарку? Он ведет себя еще хуже, чем после скоропостижной кончины Ингеборг. Тогда он сидел в трактире или ходил на карбасе вдоль побережья. Но то, что он делает сейчас, гораздо хуже. Он выставляет себя на посмешище перед всей округой! Ведь над ним потешаются!

      – И правильно делают! – сказал Иаков и тоже засмеялся.

      Но матушке Карен было не до смеха. Лицо у нее застыло.

      – Тебе сорок восемь лет! – напомнила она.

      – Богу уже несколько тысяч лет, а Он все еще жив! – заржал Иаков и, насвистывая, стал подниматься по лестнице. – Матушка, у меня такое хорошее настроение! – бросил он сверху.

      Вскоре из залы донеслись звуки виолончели. Но никто и не подозревал, что Дина сидела в одном лифчике и больше на ней не было ни нитки. Сильные, могучие ляжки сжимали виолончель. Она была серьезна, как будто играла перед самим пробстом.

      Иаков сидел у окна, молитвенно сложив руки, и смотрел на нее. Он видел перед собой святую.

      Вездесущее солнце вознамерилось воздвигнуть между ними стену из пляшущих пылинок. Их танец не замирал ни на минуту.

      Иаков объявил, что хочет взять Дину с собой в Берген. Первый карбас уже ушел. Но гордость Иакова, новая шхуна, названная в честь матушки Карен, собиралась уйти в конце июня. Ее стали готовить к плаванию уже после свадьбы.

      Матушка Карен опять настояла на разговоре с Иаковом с глазу на глаз и объяснила ему, что такая поездка не подходит для молодой женщины. К тому же Дине надо постичь хотя бы азы хозяйства и поведения. Хозяйке Рейнснеса недостаточно только музицировать на виолончели!

      Иаков считал, что с этим можно подождать, но матушка Карен не сдавалась.

      Иаков передал Дине это печальное решение и развел руками. Как будто слово матушки Карен было законом.

      – Тогда я лучше вернусь обратно в Фагернессет! – заявила Дина.

      За короткое время Иаков уже убедился, что она никогда не меняет своих решений.

      Он снова пошел к матушке Карен. Объяснял и просил. Пока не уломал ее.

      Очень скоро и Иакову, и матушке Карен, и всем обитателям усадьбы стало ясно, что Дина вообще не намерена учиться вести хозяйство. Она ездила верхом, играла на виолончели, ела и спала. Иногда она приносила домой сайду, нанизанную на березовый прут, хотя