Ich любэ dich (сборник). Илья Кочергин

сказал Серега. – Хорошая девушка. Найди ее, поговори с ней толком.

      Осень наступала теплая и солнечная.

      Любочку, блудную дочь, за опоздание сослали на дачу пропалывать клубнику. Приехали Мариша с Ленчиком на помощь, и вместе они управились за три дня. Моя любимая вернулась с дачи домой и решила устроиться на работу до начала учебного года. Она будет работать, зарабатывать и делать свою судьбу, потом будет учиться как ненормальная, закончит универ, защитит кандидатскую, а заодно и докторскую, пробьется, станет уверенной и жесткой, возможно, будет носить маленькие строгие очки.

      До начала учебного года оставалось меньше недели, но она об этом не задумывалась. Она задумалась, какой стиль в одежде выберет к тридцати пяти годам, когда достигнет вершин в своей карьере, потом развернула газету объявлений. Может быть, официанткой в «Нью-Йорк пиццу»? Было бы неплохо.

      На глаза попалось объявление: «Последний в этом году заезд на турбазу “Таежный приют” на Золотом озере». Это Валерка так свою турбазу назвал. Поставил на берегу красивый бар с терраской, туалет и десятка два палаток. И назвал это все «Таежный приют».

      Люба позвонила Марише и попросила рюкзак, немного денег и резиновые сапоги. Купила несколько банок тушенки и сгущенки, чтобы не быть нахлебницей. С рюкзаком пришла к папе на работу, вызвала его вниз.

      Папа даже не стал кричать, вздохнул и сел рядом на лавочку:

      – Птенчик, ты у меня умная. Езжай, только глупостей не делай.

      Раскрыл бумажник, поковырялся, потом достал все.

      На турбазовском автобусе доехала до Золотого озера, утром их пересадили на катер. Любочка сидела пять часов на носу и готовила фразы, с которых начнет разговор. За эту ночь и за утро она проехала почти тысячу километров, думалось с трудом. От турбазы бегом пробежала последний километр через лесок, увидела крыши кордона, пошла помедленнее. Потом совсем тихо. Серегина жена Татьяна нашла ее на ступеньках летней кухни.

      – Привет, Татьян. А где они?

      – В тайге. Заходи.

      – А когда вернутся?

      – Да кто их знает? Может, через неделю, может, через две. Садись, давай супу налью.

      За забором сутулилась крапива. Небо перечеркивали перья нежных оттенков, озеро лежало совсем гладкое.

      – Ладно, я поеду тогда. Тут консервы, возьмите. Последний катер сейчас обратно отходит.

      – Какой, на фиг, катер. На вот, ешь суп.

      – Татьян…

      – Садись, говорю. Бери ложку, я сейчас хлеб нарежу.

      Упорная молчаливая азиатка из деревни Ко легко поборола гордого вспыльчивого поляка, солдат решил, что так тому и быть, а Акулина хитро поглядывала, ждала.

      И опять пошла прополка клубники, только теперь на Серегином огороде. По вечерам щелкали кедровые орехи, сидя вдвоем на летней кухне, а вокруг керосиновой лампы летали ночные мотыльки.

      Щелк.

      – Они нерешительные оба. Раздолбаи они, что тот, что другой. Серега тогда ревновал, бесился, а замуж так и не звал.

      Щелк.

      – Потом