Бытие техники и сингулярность. Станислав Сергеевич Бескаравайный

группы милленариев – христиан, ожидавших (и ожидающих) конца света к определенной дате.

      От этой мечты стали отходить в XVII–XVIII веках, когда стало ясно, что технический прогресс и рост потребностей составляют как бы двойную спираль и рост одного неизбежно влечет рост другого [224]. От античного и средневекового представления о соотношении естественного и искусственного к бэконовским «знание – сила» и представлениям о природе как о пассивном поле человеческой деятельности. Мир – это мастерская, а человек в ней работник. Рождается принципиально другой образ – стабильность постоянного роста, причем в максимально большом количестве отраслей.

      Грюндерство. Гонка линкоров и вооружений вообще. Идея догнать и обогнать, построить коммунизм, обеспечив по тонне зерна на человека в год. Японская фетишизация роста ВВП в 1970-х.

      При этом технологическая революция воспринимается двояко:

      – простая рационализация, которая позволит поднять норму прибыли и создать очередной рынок;

      – катастрофа, закрывающая рынок уже созданный, как создание электрического освещения уничтожило рынок освещения газового.

      В таких условиях научно-технические новации мыслятся как совершенно непрогнозируемый фактор. В XX веке из воды можно сделать бомбу, которая взорвет мир, но не получится синтезировать эликсир вечной молодости. Случайность? Но человеку в 1900 году невозможно представить, что именно так все и получится.

      Однако последние сорок лет возникает иллюзия предсказуемости новаций.

      Достаточно неплохо исследованы большие циклы развития техники. Внедрены концепции сдерживания «экспоненциального роста» – экологические, основанные на устойчивости биосферы, ресурсные, основанные на ограниченности ресурсов и емкости рынка, основанные на падении спроса. Существуют разнообразные формы контроля: отдельные изобретения (вроде экранопланов или паровых автомобилей) просто не продвигают в силу инертности, больших капиталовложений, сговора на рынке и т. п. Какие-то прорывные технологии просто ушли из оборота, как сверхзвуковая пассажирская авиация. Ядерная энергетика оказалась чрезвычайно административно емкой. Области сверхбыстрого прогресса ограничены: электроника, отчасти биотехнология, материаловедение и т. п.

      Образно говоря, в прогноз на следующие несколько лет можно закладывать рост емкости аккумуляторов, мощности процессоров, экономичности двигателя и делать вид, что все в порядке. Но потом прилетают «Черные лебеди» – внезапные кризисы, которые post factum получают отличное объяснение. Причем зависимые от своих спонсоров журналисты до последнего будут убеждать вкладчиков, что ситуация под контролем…

      Если говорить о восприятии нового, то получается противоречивая картина:

      – процессы вокруг нас цикличны, есть спиральное развитие с относительно предсказуемыми кризисами, которые носят ограниченный характер. Рецепты борьбы просты и понятны: резервирование (это еще в Ветхом Завете описано) и вложение