Гейша. Фридрих Незнанский

покачал головой:

      — У кого тут спросишь? Ни одного человека поблизости, как вымерло… Ну что? Я пошел?

      — Погоди, скажи сначала, что ты собираешься делать? Как ты туда залезешь? Не через забор же?

      — А почему не через забор? Подсоби перелезть, раз уж вызвался помогать.

      Шурин хотел сказать, что он вообще-то никуда не вызывался, а просто согласился посидеть в машине, подождать, чем кончится авантюра тверского родственника, но промолчал. Они вылезли из машины, подошли к воротам дома.

      — Там у них будка с охраной, — определил Илья.

      — Где? — шепотом переспросил тверской зять.

      — Видишь видеокамеру над воротами? Вон огонек красный светится? А будка там, за воротами, на въезде.

      — Я думал, это голубятня, — признался Бирюков, вглядываясь в неприметную зеленую будку, стоящую на сваях, как жилище аборигенов.

      — Ага, жди! — насмешливо ответил Илья.

      От ворот к дому Осепьяна уходила асфальтированная аллея, с обеих сторон обсаженная невысокими голубыми елочками. Над воротами горел яркий фонарь, освещая пространство перед видеокамерой.

      — Пошли скорей, пока охранники на нас внимания не обратили, — посоветовал Илья.

      — А вон, посмотри, если незаметно пробраться за елками и залезть во-о на ту крышу…

      Действительно, в глубине аллеи, справа, возле дома, виднелась небольшая пристройка с пологой крышей.

      — Если на нее забраться, то можно и в дом…

      — Ладно, — задумчиво проговорил Бирюков, — пойдем пока…

      Они медленно прошли вдоль по тротуару мимо ворот особняка. Перед памятником неизвестному деятелю тротуар сворачивал влево и огибал клумбу. Бирюков и шурин Илья не пошли дальше по тротуару, а свернули в кусты и, стараясь держаться тонкой межи, отделяющей ограду особняка Осепьяна от бордюра цветочной клумбы, потопали вдоль забора, ища подходящее место для проникновения.

      Забор завел их в тупик. Вскоре они уперлись в высокую ограду из металлической сетки, которую сразу не заметили из-за разросшейся зелени.

      — Все, стоп, дальше не пройдем, — прошептал шурин, наскочив в темноте на спину резко затормозившего Бирюкова.

      — Понастроили себе дворцов на народные деньги, — засопел обиженно Бирюков. — Через границу легче проскочить… Ладно, тут и полезу. Ну-ка, подсади чуток.

      Московский шурин был на десять лет моложе и почти вполовину тоньше своего тверского родственника. Кряхтя, он поддерживал грузного Бирюкова, который карабкался, как огромная горилла на забор.

      — Осторожно, мои штаны не порви, а то Анюта меня убьет, — прокряхтел снизу шурин. — Да лезь скорее! Я же не железный тебя держать.

      «У, кабан, — думал он про себя с обидой. — Разжирел там у себя в деревне. А еще жалуются, что москвичи зажрались, пока остальная Россия голодает».

      Наконец Бирюкову удалось закинуть ногу и сесть верхом на забор. Шурин облегченно вздохнул, несколько раз согнулся и разогнулся, поправляя