Бумеранг на один бросок. Евгений Филенко

созвучно, – ввернула тетя Оля и одобряюще улыбнулась мне.

      – Не родной? – переспросил я, и до меня наконец дошел смысл ее слов.

      Все молчали и глядели на меня. А я все еще не понимал, какой реакции они от меня ожидают.

      – И что? – осторожно спросил я. – Ты хочешь меня отдать? Этим… родным и близким? Мне что, придется уйти от тебя?

      – Да нет же, дурачок, – сказала мама и вдруг заплакала. Второй раз за последние дни.

      – Ленка, перестань! – сказала тетя Оля. – Это тебе не идет. А ты, – обратилась она ко мне, – тоже не говори ерунды. Ты просто не понимаешь…

      – Он все правильно понимает, – заступился за меня дядя Костя. – Это только в мыльных операх герой от таких слов вначале падает в обморок, а потом бьет посуду и уходит в горы. У парня здоровая, устойчивая психика. Первый удар он принял достойно, дай бог каждому…

      – А что, будут еще удары? – спросил я, глуповато ухмыляясь.

      – А то! – сказал Консул.

      «Ладно, – подумал я. – Важное дело – родной, не родной… Это все генетика. Хромосомы всякие дурацкие… Главное – никто меня у мамы не заберет. Хорошо бы еще вернуться в колледж. Все остальное – ботва. И если другие обещанные «удары» окажутся той же силы, то чихать я на них хотел. Ну чем они еще могут меня ударить? Наверное, сейчас мне расскажут про настоящих родителей. Приоткроют тайну личности. Что же, у меня, как было сказано, устойчивая психика. Я готов».

      – Я готов, – сказал я и шумно отхлебнул из своего бокала.

      Мама вытерла слезы, высморкалась и продолжала:

      – В сто тридцать шестом году, пятого октября по земному летоисчислению, во время патрулирования на окраинах звездной системы Горгонея Терция, мы получили сигнал бедствия.

      – Горгонея Терция, она же Ро Персея, – пробормотала под нос тетя Оля. – Красная полупеременная, расстояние до Солнца девяносто парсеков, обитаемых миров нет и быть не может…

      – Мы тоже удивились, – кивнула мама, – потому что точно знали, что никого из членов Галактического Братства там нет. А патрулировали потому лишь, что Горгонея Терция попадала на периферию одного из октантов…

      – Что такое «октант»? – перебил я.

      – Условно говоря, это часть куба, образуемая пересечением трех плоскостей, рассекающих его на равные объемы. Один из восьми маленьких одинаковых кубиков внутри одного большого. Ну, это между нами, патрульниками…

      – И между нами, навигаторами, – сказала тетя Оля.

      – И между нами, плоддерами, – проворчал дядя Костя. – Еще есть такое созвездие и такой старинный угломерный инструмент. Лена, если ты хочешь закончить свою историю до темноты, излагай ее языком, доступным четырнадцатилетнему подростку.

      – Я постараюсь, – промолвила мама. – То есть, делать там было особенно нечего, и мы развлекались как умели. Я, например, научилась раскладывать пасьянс «пирамида Тутанхамона»… Сигнал бедствия передавался в двух диапазонах – в стандартном для Братства гравидиапазоне и еще в одном, которым никто и никогда не пользовался. Вернее, мы так думали, потому что ничего тогда не знали…