Ширма. Реальность нереального. Е. Н. Злыгостева

ты оглохла что ли? К тебе обращаются. – Выпалил третий незнакомый голос, опять мужской и крайне раздраженный.

      «Они идиоты, что ли?» – Подумала я. – «Если не отзываются, значит – не хотят этого делать. Логика у народа совсем атрофировалась…»

      – Деточка в белых сапогах! – Прервал мои мысли довольно громкий и очень резкий четвертый голос, и требовал он моего внимания.

      Я резко затормозила.

      – Ну, наконец – то. – Сказал он.

      – А то мы решили, что ты глухая. – Подхватил второй настойчивый голос.

      Они еще что-то говорили, но я перестала их слушать.

      Голоса были все ближе и ближе. Я застыла на месте, наблюдая за их приближением, и обернулась лишь тогда, когда они подошли вплотную, и кто-то пятый язвительно сказал:

      – Эй, не культурно стоять к оппоненту спиной.

      – Не культурно кричать в спину, не зная имени оппонента. – Отрезала я, оборачиваясь…

      ______________

      Сильно болела голова.

      Я с трудом открыла глаза (в них будто песка насыпали) и попыталась понять, что произошло. Во рту пересохло. До одурения хотелось пить. Но все это ничто, по сравнению с паникой от увиденного, что ударила по вискам, едва я проморгалась.

      Опять сон – подумала я, обнаружив себя в белой больничной палате, внимательно осмотрелась по сторонам. Обе руки были заняты капельницами: правая рука – игла в вене локтевого сгиба; левая рука – игла в вене запястья. Что-то мешало на лице.

      Надо убираться отсюда и побыстрее, – первое, что пришло в мою голову. Спорить с этим желанием я не собиралась – мне не нравилось это место, и уже этого было достаточно.

      Левой рукой я вырвала капельницу из правой, потом, наоборот – правой – из левой. После – убрала помеху с лица – кислородная маска.

      Убрав все помехи, я медленно поднялась с больничной постели.

      Голова тошнотворно болела и кружилась.

      – Что я здесь забыла? – Спросила я у самой себя и не узнала собственный голос: грубый и хриплый.

      Мерзость.

      Шатаясь, я потопала к выходу.

      Все плыло, и было непонятно – кто или что шатается: то ли я, то ли все кроме меня.

      Дошагав до двери, я сделала передышку. Никогда бы не подумала, что пять метров могут стать столь безразмерными. Я даже удивилась, что смогла их преодолеть.

      Состояние было прескверное, мутило по чёрному, голова не просто болела, а нарывала. Казалось, что у меня на плечах прикручен нарыв вместо мыслящего органа сферической формы. Да еще и окружающее пространство ни в какую не хотело становиться стабильно пропорционально правильным.

      Мне дверь открывать надо, а я понять не могу, где у неё ручка. Ручку вроде нашла, потом долго соображала, где границы двери. Увидела дверь, но не смогла разобраться в том, как её открывать – забыла элементарные операции – «от себя» и «на себя». Только вспомнила, как дверь снова поплыла и ручка вместе с ней. Начало казаться, что эта самая ручка,