Записки маленькой гимназистки. Записки институтки. Лидия Чарская

рассказам, так полю…

      Она не докончила своей фразы – как раз в эту минуту в кухню вошел Федор и произнес, делая строгое лицо:

      – Барышня Елена Викторовна, к генеральше пожалуйте. – И широко распахнул передо мной дверь.

      Я наскоро попрощалась с моими друзьями и отправилась к тете. Сердце мое, не скрою, сжималось от страха. Кровь стучала в висках.

      Тетя Нелли сидела перед зеркалом в своей уборной, и старшая горничная Матреша, у которой Дуняша состояла в помощницах, причесывала ей голову.

      На тете Нелли был надет ее розовый японский халат, от которого всегда так хорошо пахло духами.

      При виде меня тетя сказала:

      – Скажи мне на милость, кто ты, Елена, племянница твоего дяди или кухаркина дочка? В каком обществе Ниночка застала тебя на кухне! Какой-то мужик, солдат, с ребятами такими же, как он… Бог знает что! Тебя простили вчера в надежде, что ты исправишься, но исправляться, как видно, ты не желаешь. В последний раз повторяю тебе: веди себя как следует и будь благонравной, иначе…

      Тетя Нелли говорила еще долго, очень долго. Ее серые глаза смотрели на меня не сердито, но так внимательно-холодно, точно я была какая-то любопытная вещица, а не маленькая Лена Иконина, ее племянница.

      Мне стало даже жарко под этим взглядом, и я была очень довольна, когда тетя наконец отпустила меня.

      У порога за дверью я слышала, как она сказала Матреше:

      – Передайте Федору, чтобы он гнал этого, как его, кондуктора и его ребят, если не хочет, чтобы мы позвали полицию… Маленькой барышне не место быть в их обществе.

      «Гнать Никифора Матвеевича, Нюрочку, Сережу!» Глубоко обиженная направилась я в столовую. Еще не доходя до порога, я услышала крики и спор.

      – Фискалка22! Фискалка! Ябедница! – кричал, выходя из себя, Толя.

      – А ты дурачок! Малыш! Неуч!..

      – Так что ж! Я маленький, да знаю, что сплетничать – гадость! А ты на Леночку маме насплетничала! Фискалка ты!

      – Неуч! Неуч! – пищала, выходя из себя, Ниночка.

      – Молчи, сплетница! Жорж, ведь у вас в гимназии за это проучили бы здорово, а? Так бы «разыграли», что только держись! – обратился он за поддержкой к брату.

      Но Жорж, который только что напихал полный рот бутербродами, промычал что-то непонятное в ответ.

      В эту минуту я вошла в столовую.

      – Леночка, милая! – кинулся Толя ко мне навстречу.

      Жорж даже привскочил на стуле при виде, как ласковый ребенок целует и обнимает меня.

      – Вот так штукенция! – протянул он, делая большие глаза. – Собачья дружба до первой кости! Остроумно!

      – Ха-ха-ха! – звонко рассмеялась Ниночка. – Вот именно – до первой кости…

      – Робинзон и Пятница! – вторил ей старший брат.

      – Не смей браниться! – вышел из себя Толя. – Сам-то ты противная Среда…

      – Ха-ха-ха! Среда! Нечего сказать, остроумно! – заливался Жорж, добросовестно напихавши себе рот бутербродами.

      – Пора

22

Фискал – доносчик.