Золотая удавка. Наталия Антонова

вторую жену, Веру Максимовну Артамонову, он любил искренне и верно.

      Да и как ее не любить, если она моложе его на 15 лет, хороша собой, всегда ухоженна и внимательна к нему.

      Вера же Максимовна относилась к Евгении не столько как тетка, сколько как старшая подруга.

      Почти членом семьи считалась и домоправительница Серафима Оскаровна Нерадько, на глазах и отчасти на руках которой выросла Евгения, а затем и поселившийся в доме дяди Мирон.

      Серафима Оскаровна не делала различий между детьми, была в меру строга и справедлива.

      К тому же у нее была собственная дочь Инна, которую она растила одна.

      И только щедрая помощь хозяина помогла Нерадько дать Инне все необходимое, в том числе хорошее образование.

      В настоящее время Инна проводила отпуск подле матери в доме Бельтюкова.

      Правда, обедать Инна предпочитала вдвоем с матерью. За хозяйский стол ее никто не приглашал, а есть вместе с обслугой она считала ниже своего достоинства. А так как Инна не умела или не хотела скрывать свои чувства, то и служащие Бельтюкова относились к ней сдержанно. От демонстрации неприязни большинство из них удерживало только нежелание ссориться с Серафимой Оскаровной.

      Но в часы досуга, когда домоправительница их не видела и не слышала, люди не отказывали себе в удовольствии и охотно перемывали кости Инне, говоря с усмешкой, что, выбравшись из грязи в князи, девчонка задрала нос.

      Инна же, игнорируя обслугу, не спускала глаз с Евгении…

      Чего скрывать, она завидовала дочери хозяина. Инна считала себя ничем не хуже ее.

      Она и впрямь имела отдаленное сходство с Евгенией, его можно было заметить, пристально присмотревшись к обеим девушкам.

      Глаза, ресницы, губы…

      Вот только нос у Инны был толстоват, из-за чего в детстве мальчишки дразнили ее уточкой.

      И пышные волосы были, как у матери, каштанового цвета с солнечным отливом.

      Во время обеда Инна специально прошла мимо столовой, где собралось все семейство. Двери были приоткрыты, и девушка хорошо слышала смех и голоса. Она даже успела разобрать несколько реплик.

      Оказывается, Евгения намеревалась часа через полтора после обеда устроить так называемый импровизированный показ мод. Естественно, она собиралась быть на этом празднике жизни единственной моделью. Демонстрировать она хотела наряды и украшения, которые купила для себя сегодня во время поездки в город.

      Услышав это, Инна презрительно фыркнула и ушла к себе.

      Она легла на кровать, уткнулась лицом в подушку и горько заплакала.

      Именно за этим занятием и застала ее мать.

      Серафима Оскаровна и сама догадывалась о причине дочерних переживаний, но все-таки принялась выспрашивать, что же случилось.

      На что Инна зло ответила, что матери следовало бы хорошо подумать, от кого рожать детей.

      – Инна! – не выдержала Нерадько старшая. – Тебе грех жаловаться! У тебя есть все, о чем другие девушки могут только мечтать!

      – Как у Евгении?! –