НАИРИ. Виктор Улин

же… Ваша жена – моя ровесница.

      – Ничего себе, – восхитился я.

      – Что именно «ничего»?

      – То, что женщина так просто открывает свой возраст.

      – Так я же собираюсь за вас замуж. Здесь нет условий.

      – Насчет условий – в точку. Я не могу пригласить вас в ресторан, как в поезде. Хотя сделал бы это с удовольствием.

      Когда-то я умел вести с незнакомыми женщинами ни к чему не обязывающие витиеватые беседы, полные кинематографического ослоумия.

      Сейчас я неожиданно вернулся в прошлые времена. Это было смешно, но, вероятно, тоже входило в рамки моего настроения.

      – Спасибо, – тепло ответила соседка. – Доброе слово и кошке приятно.

      Она выглянула в иллюминатор.

      Линия ее спины была изящной, между лопаток нежно проступала еле заметная застежка.

      Ударив волной воздуха по барабанным перепонкам, впереди захлопнулась входная дверь.

      Соседка повернулась ко мне:

      – Скоро полетим?

      – Не знаю. Думаю, скоро. Сколько можно стоять на земле? Они уже объявляли «пристегнуть ремни»? Я как-то все прослушал.

      – Я тоже. Отключилась на свои мысли. Наверное, объявляли – вон девушка ходит по рядам. Тут так шумно, в ушах звенит.

      – Да уж, – я кивнул. – Детский лай и собачий плач сведут с ума кого угодно. В бизнес-классе, наверное, хоть младенцев нет.

      – Младенцев там нет, да, – сдержанно подтвердила женщина. – Но…

      Поморщившись, она не договорила.

      У меня вырвался очередной вздох. Сидеть в бесцеремонной массе соотечественников было утомительно.

      Многочисленные дети орали, как резаные; старуха слева возилась, словно медведь перед берлогой.

      В будущем году стоило приложить все усилия, чтобы лететь не среди этого колхозного сброда.

      –…Мужчина, вы почему не пристегиваетесь?

      Неприветливая стюардесса стояла у нашего ряда.

      У нее были матовые черные волосы и круглое невыразительное лицо с узким ртом; небольшие неопределенно зеленые глазки сверлили злыми буравчиками.

      – Сейчас пристегнусь, – я все-таки опять ей улыбнулся. – А конфетки будут?

      – Вам – нет, – отрезала бортпроводница и отвернулась к левой стороне.

      Ее маленький зад выражал пренебрежение мною как лицом противоположного пола.

      Соседка справа засмеялась.

      Пожав плечами, я полез искать концы своего ремня.

      Справа за бортом щелкнуло, потом загудело – сначала тихо, затем громче и громче.

      Пилот компании «Татарстан» строго придерживался правил: несмотря на закрытые двери, первым запустил двигатель со стороны, противоположной отъехавшим трапам.

      Салон мелко затрясся; старому самолету не хотелось лететь.

      Женщина поправила на животе ремень.

      – Вы знаете, какое сегодня число?

      – Конечно, – кивнул я. – Тринадцатое июля.

      – Тринадцатое.

      Она разгладила черную юбку, не прикрывающую поблескивающих коленей.

      – Ну и что?

      Я пожал