Кто в тереме?. Лидия Луковцева

каверзными идеями. Причем, по какой-то закономерности, идеи он только генерировал, а воплощать их в жизнь приходилось другим детям. И, соответственно, отдуваться.

      У Вани как-то был день рождения. Детки исполнили песню для именинника, надарили ему рисунков. Воспитательница пожелала вырасти хорошим человеком и, применяя эвфемизмы, – не устраивать пакостей ребятам.

      – Ничего не выйдет, – отмахнулся Ваня, поглощенный разглядыванием подарков. – Я такой уродился!

      – Ванечка! – с гипертрофированным в педагогических целях удивлением воскликнула воспитательница. – Ты хочешь сказать, что ты уже знаешь, что будешь плохим человеком?

      – Ну, гены же!

      – От кого же у тебя такие гены?

      – Точно пока не знаю. Мама говорит, папины. А папа говорит, мамины.

      В голосе его звучала горделивая обреченность человека, покорившегося судьбе.

      Видимо, когда на небесах заключался брак молодой пары, небеса уже имели какие-то планы в отношении их первенца. Глядя на стоявшего в углу или сидевшего на стульчике в изоляции наказанного приятеля, Ванятка ни разу не признался в своем активном участии и львиной доле вины. Он смиренно и безропотно нес уготованный ему крест.

      Вероятно, первопричиной Катькиного ослиного упрямства были тоже гены.

      У подъезда Людмилы Ивановны стояла машина скорой помощи, и у Люси рефлекторно сжалось сердце. Казалось бы, с чего? Милка в Саратове, с ее соседями по подъезду у Люси знакомство шапочное, «здрасьте – до свиданья», хоть и ходят в гости к подруге они с Зоей не один год.

      Ну, разве что с ее соседкой по площадке, проживающей в двушке, Антониной Семеновной, общались более тесно. Во-первых, тетя Тоня была матерью ее сотрудницы, такой же ночной няни, Евдокии Валериановны Гороховой (Люся как раз и сменяла ее). Во-вторых, она была старушенцией веселой, несклочной, дружелюбной. А в-третьих, и в-главных, у трех подруг имелся к тете Тоне шкурный интерес.

      Не сильно пьющие, они все же употребляли по некоторым поводам и по праздникам. Коньяк, хорошее вино и дорогую водку позволить себе не могли по причине весьма скромных пенсий, а на дешевые напитки денег было жаль. И еще это, отчасти, было делом принципа. Раз отечественный производитель не в состоянии довести свою продукцию до приличествующих стандартов, хоть и печатает на этикетках всякие-разные медали, незачем его поощрять.

      Паленую же, незнамо чью продукцию, подруги употреблять опасались – вон что по телевизору показывают! Что творится! Люди мрут, как мухи. Продукция же тети Тони была выше всяких похвал, и в узком кругу ее клиентов пользовалась широкой популярностью и активным спросом.

      Изготавливаемый ею продукт имел классическое название – самогон, но ведь, к примеру, «Запорожец» – тоже автомобиль, как и «Мерседес». Самогон тети Тони, отличного качества сам по себе, служил для нее лишь полуфабрикатом. Процесс перегонки был для нее чем-то вроде не слишком любимой, но необходимой, вынужденной работы. А вот дальше уже начиналась работа для души, процесс вдохновенного творчества, ради которого