Кто в тереме?. Лидия Луковцева

приличное расстояние, поскольку в воздух взмывали фонтаны не хуже царскосельских, сопровождаемые новыми истошными воплями: «Сама зараза!» К детским воплям присоединился уже знакомый пронзительный визг сверху:

      – Ах ты, зараза! Вылезай немедленно, дрянь такая! Вот я тебя сейчас сама вытащу, мало не покажется!

      Вскоре из подъезда вылетела седовласая фурия, без платка, в калошах на босу ногу и наброшенной кое-как на цветастый халат куртке – человек одевался в спешке.

      Зараза-Катька перестала избивать волны и с опасливым интересом воззрилась на, по всей вероятности, бабушку, мысленно прокручивая варианты: каким способом бабуля будет извлекать ее из лужи. Бабушка беспомощно топталась на берегу, слишком поздно вспомнив одно из главных правил педагогики: нельзя грозить ребенку наказанием, которое не можешь исполнить.

      Почувствовав, что теряет лицо, женщина задрала голову и прокричала в небо:

      – Наташка! Наташ! Гляди, что твой Темка творит! – признавая тем самым свою педагогическую несостоятельность и перекладывая ответственность на чужие плечи.

      С другого балкона раздался еще один вопль возмущения и ужаса, уловив который, Темка обреченно посеменил к берегу. Волны захлестывали ему в сапожки.

      Катька осталась в луже. Кажется, до нее начало доходить, что она перегнула палку, но как выйти из положения – не могла сообразить. Темка, ретроград и отступник, ретировался, и она осталась один на один со своей разъяренной бабулей.

      Бабуля, однако, тоже пребывала в растерянности. Поиски решения с обеих сторон затягивались.

      – А вы идите домой, а то простынете, – подсказала способ решения проблемы Людмила Петровна. – Не будет же она здесь всю ночь стоять мокрая. Не будешь ведь, Катя?

      – Шли бы вы, женщина, – не приняла подсказки самолюбивая бабушка, – куда идете!

      – Буду! – проявила солидарность с бабушкой Катька.

      – Извините, – сказала Людмила Петровна вслух. «Две ослицы», – мысленно провела она генетическую прямую от бабушки к внучке, вспомнив Ваню из ее группы.

      Уже много лет она работала ночной няней в круглосуточном детском садике для детей с ДЦП. И члены их педагогического коллектива работали там, в основном, по много лет.

      Любовь к детям? Наверное. Но любовь к детям – это все же нечто эфемерное. Главное все же терпение, особенно учитывая специфику их учреждения. Вот подруги Людмилы Петровны – добрые, отзывчивые, любящие природу, животных, детей – обе в один голос признавались, что и дня не выдержали бы на месте Люси.

      Текучка кадров у них имелась, конечно. Многие устраивавшиеся к ним на работу на разные должности надолго не задерживались. Но те, что оставались, работали годами. На этот педагогический костяк и опиралась их заведующая, тоже много лет проработавшая в своей должности.

      Детки у них, как и в любом садике для здоровых детей, были разные: умненькие, не очень, злые, избалованные любящими родителями и запуганные неблагополучными, глупыми или пьяницами. Порой они выдавали такие перлы,