Светлый импульс. Мария Сергеевна Сорокина

дома, меняется уклад и привычки людей, проживающих в нём.

      После гибели мамы проходит целых четыре года. И наш с отцом образ жизни за это время кардинально меняется. В доме больше не пахнет свежими булочками, а цветочки в горшках наотрез отказываются цвести, хоть я дисциплинированно поливаю их каждую неделю. Еду для меня готовит самая новая модель домашнего робота, в комнатах ведёт уборку пылесос на колёсиках. Мой отец почти перестал появляться дома. Всё своё время он посвящает разработке новых проектов, и мотается по Диску, будто специально выполняя задачи в самых отдалённых районах. Несмотря на это, я знаю, что он по-прежнему любит меня, хочет помочь и поддержать, но просто не может придумать, как именно это сделать. Он, наверное, давно забыл, что я вырос и могу сам о себе позаботиться, и потому каждый вечер он звонит мне на планшетку, желает хорошего сна и напоминает о необходимости хорошо питаться.

      Я так и не решаюсь рассказать отцу свой секрет. Это не трусость – я просто искренне желаю поберечь его нервы. В последнее время у него много проблем и испытаний, и не нужно усугублять стресс, усталость и разочарование, которое он испытывает. Я и так проблемный человек, с кучей слабостей, страхов и недостатков. Мною сложно гордиться. Так что, наверное, хоть в одном из вопросов стоит вести себя мужественнее и скрывать своё отчаяние и тревогу.

      Я принимаю решение, образно выражаясь, забыть про прошлое, выбросить его из себя, и начать создавать новое с нуля. Процесс идёт не быстро, но всё-таки идёт. Кажется. Я по-прежнему считаю себя лишним, неправильным и всеми отринутым. Но, несмотря на это, чувствую себя вполне сносно. Привык, наверное.

      С потерей мамы удаётся сжиться. В последнее время мне понемногу становится легче, чувство вины отпускает, а вместо боли приходит печаль – тихая, спокойная и даже почти умеренная.

      Но всё же, иногда горе настигает меня. Обрушивается неожиданно, словно солёная морская волна, ослепляет, обездвиживает, душит. Мне хочется упасть прямо там, где стоял, и кричать, царапая ногтями землю. Но я нахожу способ справляться: просто цепляюсь за любой предмет, находящийся поблизости, глубоко дышу и мысленно себя успокаиваю. Если никого нет рядом, то даже глажу себя по голове и вслух бормочу утешения. Помогает. Хотя, наверное, это и впрямь симптом какого-нибудь психического отклонения.

      Проснувшись в день своего восемнадцатилетия, я потягиваюсь и несколько минут кряду жду прихода Ирмы, но она так и не появляется. За последние четыре года она сильно сдала, и уже не проявляет той щенячьей активности, как раньше, несмотря на все применяемые биодобавки, витамины и лекарства.

      Встаю с кровати, протираю глаза одной рукой, а другой поддерживаю пижамные штаны, чтобы не свалились и не явили миру мою тощую задницу. Подхожу к роботизированному хомячку, рассеянно гляжу на то, как он носится по извилистому стеклянному лабиринту. Вот хомяк за это время совсем не изменился. Ну а с другой стороны, что ему сделается? Он же не настоящий. Если присмотреться, видно, как крутятся внутри