Лишь любовь разобьет тебе сердце. Кэтрин Веббер

или что-то в этом роде. Будто все здесь не настоящее.

      Интересно, что подумал бы Сет, окажись он у меня дома.

      – Спасибо, что впустили меня, – говорю я.

      Потом присаживаюсь на корточки, чтобы лучше рассмотреть весь этот блестящий металлолом на полу.

      – А что это?

      – Ты не поверишь, что только люди не теряют в пустыне, – поясняет мать Сета.

      В доме она ведет себя со мной куда дружелюбнее.

      – Мам, ты так говоришь, будто ты воришка-карманник. Или барыга, – Сет ловит мой взгляд. – Перед тем как отправиться на работу, мама занимается поисками сокровищ.

      – Каких сокровищ? – спрашиваю я.

      – Да любых! Всевозможных! Я же полагаюсь на волю моего металлоискателя, притаскиваю все находки домой и здесь их сортирую.

      – И как сегодня улов, мама? – осведомляется Сет, и его ласковый голос болью отдается у меня в сердце: я-то уж знаю, каково быть любящей дочерью и оберегать чувства родителей. – Бриллианты не попадались?

      – Сегодня точно не попадались, – отвечает мать Сета, разглядывая нечто похожее на размягченные часы с известной картины Сальвадора Дали. – Но опять же, пока хорошенько не рассмотришь, не узнаешь, – добавляет она, подмигнув. – Особенно если нашел что-нибудь недалеко от казино.

      – Мама работает в Моронго, – поясняет Сет.

      – А чем именно вы занимаетесь? – спрашиваю я.

      Моронго – местный калифорнийский курорт с казино и ночным клубом. Мы с Дре пару раз, навешав кому надо лапши на уши, проходили туда. Там мы обычно танцуем до утра, и я превращаюсь в еще одну разновидность Рейко. Той Рейко на все на свете наплевать. Она просто желает оттянуться. Когда я танцую, то чувствую себя живой. Это все равно что приехать в пустыню и в одиночестве странствовать по ней. Иногда у меня возникает желание хвататься за все сразу, абсолютно за все – и жить, жить, жить.

      – Она официант-разносчик, – с явно оборонительными нотками сообщает Сет.

      Улыбнувшись, я киваю, желая показать, что работа его матери у меня и следа презрения не вызывает. По крайней мере, так мне кажется. Стараюсь показать.

      – А еще я поигрываю в блек-джек! – заявляет его мама.

      – Да, и это тоже. Охотник за сокровищами, разносчица коктейлей и профессиональный игрок в блек-джек, – перечисляет Сет.

      Тон его, правда, смягчился: в нем уже слышится стремление защитить мать. Растаял, как сосульки весной.

      – Босс не любит, когда я играю, потому что постоянно выигрываю, – шепчет его мама, как будто босс может ее подслушать.

      – Мне казалось, казино всегда должно выигрывать, правда? – говорю я, потому что мои убогие представления об азартных играх, почерпнутые из фильмов про Джеймса Бонда, подсказывают мне именно это.

      – Казино должно позволять простому смертному время от времени выигрывать. Но не более – чтобы заманить его к себе. Чтобы он постоянно возвращался.

      Я вежливо улыбаюсь:

      – Я еще ни разу не играла в блек-джек.

      Мама Сета выпучила глаза:

      – Ни разу