Два лета. Эми Фридман

сооружение из двух перекрещенных ломтиков поджаренного багета.

      – Это bouillabaisse, – объясняет Жак, – фирменное блюдо.

      – Вау! Merci.

      Я колеблюсь: сфотографировать или сразу приняться за еду? Голод побеждает, и я съедаю ложку супа. Он горячий, обжигает язык, но в то же время это изумительно – в нем вкус моря и свежих трав, похоже на чабрец и розмарин. Чувствую, что Жак наблюдает за мной, и это могло бы меня смутить, не будь я так занята поеданием этого bouillabaisse. Я обмакиваю в суп кусок багета, откусываю.

      – Я рад, что тебе нравится, – говорит Жак, он доволен собой. Сейчас он отвернется и уйдет. Но он пока остается. – Тебя правда зовут Саммер? – вдруг спрашивает он.

      Я растерянно киваю. Неужели ему действительно любопытно?

      – У нас во Франции нет такого имени. – Жак поднимает темные брови. – Здесь «лето» – été.

      – Été, – эхом повторяю я, пробуя на язык еще одно новое слово, после bouillabaisse. Несмотря на испуг, я улыбаюсь. – Странно звучит для имени.

      – Зато клево, non? – Жак улыбается в ответ. И к моему удивлению, садится напротив меня на плетеный стул.

      С трудом глотаю.

      – Почему ты… разве тебе не надо работать? – заикаясь, говорю я и смотрю на другие столы.

      Жак усмехается и ослабляет галстук. Мое сердце снова подпрыгивает.

      – Уже самый конец смены. – Он заговорщически наклоняется вперед. – Родители не будут сердиться, если прервусь ненадолго.

      – Ты сам из Ле-дю-Шеман? – спрашиваю я. Это идиллическое место, конечно, курортный городок, но я понимаю, что тут тоже кто-то живет.

      Жак кивает.

      – Я здесь родился и вырос. Уже три года помогаю папе с мамой в кафе. С тех пор, как исполнилось – как это, quatorze ans? Четырнадцать. – Он смотрит на меня через стол, его темно-синие глаза блестят. – А ты откуда? – спрашивает он.

      Я отвожу взгляд и съедаю еще ложку bouillabaisse.

      – Хадсонвилл. – Я вспоминаю разговор с Элоиз, но Жак вроде не проявляет ни осуждения, ни снобизма. – Город в паре часов езды к северу от Нью-Йорк-Сити. Не такой город, как ваш, – уточняю я, показывая в сторону бульвара Дю-Томп. – Другой. Как бы больше похож на пригород. – Я закусываю губу, сомневаясь, что Жак меня понял.

      – Oui, пригород, – улыбается он. – Я знаю это слово.

      Чуть дрожащей рукой поднимаю стакан воды.

      – У тебя хороший английский, – замечаю я искренне. – Жаль, я по-французски не говорю.

      Ветер над нашими головами шуршит листьями лимонного дерева. Мне кажется, будто я уже не за столом, а как бы со стороны наблюдаю за своей беседой с этим красивым французом. «Это не я, – мысли как в тумане. – Это другая Саммер. Та, что не боится». За плечом Жака виден тот стол девочек, они уставились на нас, раскрыв рты. Мне понятен их шок. Сама в шоке.

      Жак опускает голову, почти смущаясь.

      – Я бы хотел знать английский лучше. Мы его изучаем в школе, но нужно больше практиковаться. – Он делает паузу и водит пальцем, повторяя рисунок на скатерти. – Возможно…

      – Жак! – раздается сердитый окрик.

      Я моргаю и поднимаю голову.