Два лета. Эми Фридман

глазами.

      – Э-э-э, спасибо, merci. – Мне наконец удается открыть рот. Щеки горят. На самом деле я хочу спросить: «Кто ты такой и почему заговорил со мной?», но не знаю, как это по-французски.

      – Excusez moi[29]. – У парня такое же изумленное лицо, как и у меня. – Извини, что напугал тебя. – Он говорит по-английски с очаровательным акцентом. – Принял тебя за другую.

      – Ну, я не другая, – коротко смеюсь я. Закрой рот, Саммер. Прекрати сейчас же. Ветер задувает волосы мне на глаза. По совершенно непонятным причинам я продолжаю говорить. – Я… это я. Просто… Саммер. Меня так зовут.

      Почему я вдруг позволяю себе разговаривать с мальчиками?

      – Привет, просто Саммер, – передразнивает он, на лице расплывается заинтересованная улыбка. – Меня зовут Жак Кассель. Вот, держи, – добавляет он, протягивая мне камеру.

      Мы соприкасаемся кончиками пальцев, и мой румянец становится ярче. В голову лезет вчерашнее предсказание Руби: «Найдешь себе роскошного француза…» Я кладу камеру обратно в сумку и корю себя за бредовые выводы. Чтобы этот француз стал моим бойфрендом? С той же вероятностью моя безответная любовь Хью Тайсон мог бы пригласить меня на свидание, а это из разряда научной фантастики. Хью вообще-то тихий и какой-то чудаковатый, не то что этот абсолютно уверенный в себе… Жак.

      – Alors, – говорит Жак, – ты ждала столик?

      – Что ждала? – Я поднимаю на него глаза.

      – Столик, – повторяет он, рукой показывая в сторону кафе.

      Только теперь я замечаю все остальное: на нем белая рубашка, черный галстук и черные брюки, а в руке – не той, что спасла камеру – он держит меню. Он официант. В Café des Roses. Мозг медленно сопоставляет факты. Симпатичный. Официант. Столик.

      Часть меня понимает, что надо сказать non и сбежать, чтобы не оказаться в еще более глупом положении. Но другая, бо́льшая часть, понимает, что я голодна и все равно я уже здесь. А если рот занят, то меньше шансов сказать глупость.

      – Oui, – наконец отвечаю я, пытаясь сохранить чувство собственного достоинства. – Столик на одного.

      Жак выглядит удивленным, он поворачивается и ведет меня к маленькому круглому столу. Я, как завороженная, сажусь на плетеный стул. До этого мне не приходилось ходить в ресторан одной. Жак протягивает мне меню и исчезает, но скоро возвращается с водой в низком стакане. Ни соломинки, ни льда. Снова что-то непривычное.

      – Ты решила, что заказать? – спрашивает он, доставая из кармана ручку и блокнот.

      Да нет, конечно. Открываю меню, пробегаю глазами блюда. Poulet roti. Bouillabaisse. Salade niçoise[30].

      – Тут все на французском, – мой голос звучит жалко, да и чувствую я себя так же.

      Поднимаю взгляд на Жака и вижу, что его губы кривятся. На правой щеке ямочка.

      – Ты во Франции, – замечает он.

      В эту секунду я понимаю, как далеко отсюда до Хадсонвилла, до моего дома, до Хью Тайсона. Все здесь – пряные ароматы от блюд других гостей, Жак с его французским акцентом, вода безо льда и даже восходящая в небе серебристая луна – все это мне чужое. Меня

29

Извини (фр.).

30

Жареная курица, буйабес, салат нисуаз (фр.).