Вошь на гребешке. Оксана Демченко

и ждал, не допуская разрушения своих стен или ущерба людям, лесу и его тварям.

      – Ружана! – негромко позвал Бэл.

      Прорицание отодвинулось, отпустило человека в явь. Бэл расслабил руку на шкуре буга, погладил шипастый загривок.

      – Старый порядок жив, Ружана, понимаешь? Сними перстень, огниво не вещь, чтобы принадлежать. Я говорил тебе однажды: еще вопрос, кто кого выбирает – дайм78 замок или замок – дайма. Отдай огниво и повинись. Ты все еще ученица Тэры, значит, ты под её защитой. С любыми своими ошибками.

      – Не хочу сгореть, – Ружана смаргивала слезы и не разжимала пальцев. – Оно держит. Оно уже всё решило. Почему так? Я лишь исполнила волю королевы, я никого не предала! Зенит превыше любого иного луча.

      – Это слова. Ты знаешь, что вес их ничтожен, – Бэл удивился детским отговоркам и продолжил мягко, словно говорил с ребенком: – Сердце и серебро – вот высшие мерила, а зенит… он тоже слово. Тем более для тебя. Ружана, нельзя избежать последствий того, что ты создала, отравив нож и сорвав перстень с руки Тэры. Не сопротивляйся. Обещаю, худшее не состоится. Светл тебя не предаст, ему безразличны все твои ошибки. Я не держу на тебя зла. Тэра никогда не была склонна к мести. Ты останешься человеком. Я все-таки вальз, прими сказанное как… – Бэл неловко повел плечами, – прорицание. Первый раз признаю, мне это по силам.

      Травница медленно повернула лицо, щели опухших век прятали глаза на редкость полно. Багровая кожа лоснилась от жара. Губы дрожали жалко, мелко.

      – Я почти убила тебя. И не сожалею! Слышишь?

      Тон сделался визгливым, отчаяние более не могло спрятаться. Бэл посмотрел в синее пламя, улыбнулся с окончательной безмятежностью, не понимая себя: отчего нет в душе и капли ненависти к жалкой тварюшке? Может быть, из-за пройденного пути. Он добрался в явь и изменился. Он теперь не тот мальчишка Белёк, который прижимал к груди корзину с рудной кровью и завидовал Черне. Жалел себя и страдал от несбыточности мечтаний: встать бы за правым плечом Тэры, глянуть на людей замка оттуда, с полным правом старшего ученика и почти наследника огнива!

      – Все пройдет, – пообещал Бэл. – Я сгорел дотла, это не так уж страшно и совсем не вредно. Увы, ты не умеешь гореть… Значит, будем надеяться на лунную мать. Попробуй забыть хоть на миг о своей жажде, вспомни Светла. И помолчи! Порой слова забрать труднее, чем худшие дела и мысли. Ты привыкла прятаться за его спину, но ему-то ты дорога по-настоящему. Он тебе тоже, однажды ты сможешь понять это. Сними с пальца перстень и не держи сердце Файена в ладони, это дело не по твоим силенкам.

      – Оно тянет! Я ведь сказала, оно тянет, не я!

      Бэл сокрушенно вздохнул, погладил бурую шкуру зверя. Буг заворчал и нехотя приблизился к камину на полшага. Повернулся боком. Седок наклонился и перехватил живые камни сердца Файена с обожженной ладони Ружаны. Бережно уложил на прежнее

78

Принятое полное титулование хозяина замка. Существенно оно тем, что дайм – прямой держатель огнива. Семья дайма или дамы в обиходе могут называться тоже хозяевами или детьми хозяина. Но не даймами.