Вера. Елена Крюкова

глухо…

      Щеночек, по любви голодный,

      Поджато брюхо…

      А нимб горит над колкой стрижкой…

      Стоит в бушлате,

      В болотниках… И я – что мышка

      Опричь объятий…

      В его часовню я приперлась

      Через морозы.

      Вела меня и била гордость.

      Душили слезы.

      Там стены голые… там доски…

      Наизготове…

      Разрежу руку на полоски

      Слепящей крови!

      И хлынет кровь на пол дощатый!

      И руки вскину!

      И напишу Тебя, Распятый!

      Твою судьбину!

      Солдат, в снегу игравших в кости!

      Мать в черном, вечном!

      И Магдалину на погосте —

      С огнем заплечным…

      Моя часовня! Роспись – кровна!

      Восстань, усопший!

      Я пьяным богомазам ровня!

      Рот пересохший!

      Придут наутро. Схватят. Свяжут.

      Заарестуют.

      …Но кто – всей кровию замажет

      Всю – Кровь!.. – святую…

      Ксения на фреске

      …Там бесы Адовым покойникам —

      Льют в глотки татям и разбойникам

      Расплавленное серебро;

      А я?! Чем провинилась, Господи?!

      Одним лишь поцелуем – горечью

      Спалившим голое нутро.

      Одним объятием торжественным,

      Где не мужчина и не женщина —

      Две железяки запеклись,

      Те два гвоздя с Кургана Лысого,

      Кровь по сугробам – зверья, лисова…

      …На фреске, грешница, меж рисинами

      Огня, между котлами, крысами,

      Кричу, подъяв лицо неистовое:

      «Ты моя жизнь.

      Ты моя жизнь.»

      Молитва о плавающих и путешествующих

      О серая река, соболья шкура,

      Заиндевелый грязный горностай…

      В дырявом рубище, под снегом, дура,

      Благословляю мой железный Рай.

      Сижу я на горе. А снег столь кротко

      Целует щеки мне, дрань пальтеца…

      И я рукою – высохшей селедкой —

      Касаюсь мощи Зимнего Лица.

      О Зимнее Лицо! – кирпичный сланец,

      И слезы рек по скулам ледяным,

      Олений стланик, кварцевый румянец,

      Огни песков, неопалимый дым —

      А я гляжу с бугра – слезятся очи

      От нефтяных, что лисий хвост, костров:

      Закат застыл, недолго до полночи,

      Небес могильный ров

      Распахнут, вырытый жестоким Богом, —

      Но смерти не боюсь,

      А здесь, на холоду, в миру седом, убогом,

      Я – за живых молюсь!

      За тех, кто жемчуга на леску нижет,

      Стегает мех для стуж.

      За тех, кто во пурге друг другом дышит —

      За вас, жена и муж.

      За крох замурзанных, за пацанву ржаную

      В мазуте и соплях!.. —

      Но ярче, свыше всех – за вахту ледяную

      На одиноких зимних кораблях.

      Да, так! – за странников, чьи злые лица

      Улыбкой