Вера. Елена Крюкова

наколкою лысый старик,

           под звездной слегой.

      Ход юродивой Ксении по облакам

      По шершам, занозам бревен проведу рукой…

      Вот вы, розвальни, какие – Царские Врата:

      Там – солома, там – полома, там – полны тоской

      Очи голые, нагие, смольные уста.

      И в березовые сани сяду, помолясь:

      Вы, рыгающие дымом Адские возки!.. —

      Расступись!.. – и полечу я в звезды, снег и грязь,

      И солома будет точно золота куски!

      И, пока лечу я в санках, обозрю прогал,

      Где родилась, где крестилась, где метель и мрак,

      Где прижался псом бездомным да к босым ногам

      В колпачонке с бубенцами – мой Иван-дурак…

      И я век, платок суровый, да прошью насквозь:

      Костяной, стальной иглою – так обожжена!.. —

      Так вобьюсь в березов полоз, да по шляпку гвоздь,

      Дщерь воронья, мать сорочья, снегова жена!

      Шибче, розвальни, неситесь!.. —

      всех перекрещу:

      И преступных, и доступных, и в крови по грудь,

      Саблезубых и беззубых – всех – до дна – прощу,

      Ибо мал, печален, жалок наш по снегу путь.

      Наши розвальни кривые, кучеры – кривей,

      Наши воры – сапогами – в ребра лошадей,

      Но как нищ весь путь наш, люди, во снегах полей,

      Но как больно отрываться, люди, от людей.

      И машу, машу вослед я лапкою худой,

      Лисьей лапой, птичьей цапой, лентою со лба:

      Вы запомните мя, люди: в небе – над бедой —

      Простовласая комета, горькая гульба.

      «Весь век мой высечен. Изрезан до кости…»

      Весь век мой высечен. Изрезан до кости.

      Передо мной мерцают сани,

      Как шуба на снегу.

      Народ, прости.

      Гляди дегтярными глазами.

      Кричала… пела… Нет моей вины,

      Что вы в парче, мерлушке и финифти.

      Брусчаткою расколотой страны

      Вы под ногой меня не сохраните.

      Был страшен век. Есть страшен приговор

      Ему, распявшему колькраты

      Детей и птиц, Дух, Слово и Простор,

      В чьи длани вбиты мертвые солдаты.

      Я в розвальнях, – а бревна иней скрыл…

      Да сиречь: локти, голени и спины… —

      Качусь; мохнатый снег – подобьем крыл;

      На холоду железом синим стыну.

      Прощай, мой век! Проехала твои

      Расколы, копи, рудники, болота!

      От ненависти Божьей – до любви

      Звериной, до соленых ребер Лота!

      До челюсти ослиной, коей мы

      Врага в жестоких битвах побивали,

      От воли неба – до камней тюрьмы,

      Где нас пытали, где мы хлеб жевали…

      Остались сани! Волка бешеней, народ

      Ледово скалится, и пяткой клюкву давит,

      И помидоры из бочонка в рот сует,

      И на черницу в розвальнях плюет,

      И в облаках орлицу славит!

      А я?!.. – В собачью шубу запахнусь

      Потуже; бирюзовый крест запрячу

      В межгрудье;