День цезарей. Саймон Скэрроу

милый.

      – Вот именно. Как я пожелаю. Теперь мой черед указывать народу, что делать.

      Выставив чуть вперед ногу, Нерон в позе величественной статуи обратился к гостям:

      – Дорогие мои друзья! Пока не последовала перемена блюд, мы в порядке ожидания, как оно обычно бывает в таких случаях, решили слегка поразвлечься. Мне тут подумалось: а что, если нам немного попеть? Насколько вам, должно быть, известно, я снискал себе некоторую известность тем, что, бывает, извлекаю голосом ноты. – Он с улыбкой склонил голову, и в эту секунду у него за спиной захлопал, не щадя ладоней, Паллас. К нему присоединилась Агриппина, а за ней Семпроний. Кое-кто из наиболее сообразительных гостей, вовремя смекнув, последовал их примеру; постепенно аплодировать начали и менее расторопные.

      С полминуты молодой император купался в аплодисментах, после чего взмахом руки заставил аудиторию смолкнуть.

      – Менее известно то, что устремления стать певцом вынашивает и мой брат Британник.

      Последний с надменно-скучливым видом уставился куда-то вдаль, более ничем на слова Нерона не реагируя.

      – Всем родителям известно, как любят соперничать меж собой родные братья и сестры, – продолжал Нерон. – И вот нынче мы с моим братом будем, состязаясь меж собой, развлекать вас пением. Вы же решите, у кого это получается лучше. Тому из нас, кто проявит себя достойней, выкажите свое одобрение ладонями. Ну, а наградой певцу, – приостановившись, он в легкой нерешительности потер большими пальцами указательные и, перехватив взгляд матери, неожиданно осклабился, – наградой будет это вот кольцо!

      Не успела Агриппина пошевелиться, как Нерон, гибко подавшись, стянул с ее пальца перстень с рубином и поднял его на общее обозрение.

      – Вот она, награда, вполне достойная и императора, и принцепса!

      По лицу Агриппины тенью скользнуло недовольство, но императрица заставила себя беспечно рассмеяться.

      Снова захлопал в ладоши Паллас, а гости, теперь уже понимающие, чего от них ждут, угодливо подхватили его аплодисменты.

      – Не желая больше говорить попусту, представляю вам принцепса Британника, который на свой выбор исполнит вам песню. Выбор, скорее всего, будет не ахти, поскольку репертуар у него ограничен… Ну что ж, брат, яви себя. Спой!

      – Не буду, – мотнув головой, сухо ответил Британник.

      – Что ты сказал?

      – Петь не буду. Для тебя.

      Нерон повел рукой на гостей:

      – Ты же не для меня. Ты для них.

      – Не буду и для них.

      – Будешь, братец. Потому что так тебе велит император. А его слово – закон.

      – Закон, говоришь? – ощерил зубы Британник. – Твое слово для меня – пустой звук. А венец императора по праву рождения никогда тебе не принадлежал. Императором был мой отец. А твой был распутник и убийца, заслуживший свою раннюю смерть. В тебе не было и нет вещества, из которого сделаны императоры. Оно не присутствует в твоей крови.

      Нерон пронзил его злыми, как булавки, гла-зами.

      – Осторожней, братец, ты заходишь слишком