Ты. Кэролайн Кепнес

другие. Ты рядом, чистая и возбужденная, говоришь что-то, но мне сносит крышу от одного запаха твоего геля для душа, и я с трудом улавливаю смысл.

      – Я такая: «Я ничего не крала, случайно забыла снять». Кому вообще придет в голову воровать туфли на острове?

      – Очевидно, одной бесстрашной и симпатичной девушке по имени Бек.

      Ты улыбнулась, когда я назвал тебя симпатичной. Умничка. Ты уверена, что я тебя понимаю, – мои изыскания не прошли даром.

      – Ты, наверное, считаешь меня сумасшедшей, – кокетничаешь ты. – Зачем я вообще это рассказала?

      – Потому что это наше первое свидание. У всех есть в запасе какая-нибудь смешная не совсем правдивая история, припасенная для таких случаев.

      – Значит, я врунья, – улыбаешься ты и закидываешь ногу на ногу. Хоть ты и не в юбке, двое придурков пялятся на тебя, раздевая взглядом. Это Нью-Йорк, детка.

      – Нет, ты врунья и воровка.

      Краснеешь, и мы вместе смеемся. Ты потягиваешься. Под белой майкой просвечивает красный лифчик, из-под джинсов виднеются розовые хлопковые трусики. Ты выпрямляешь ноги и вытягиваешься на ступеньках, закинув голову. Я хочу оседлать тебя прямо здесь, посреди площади, на виду у пялящихся на тебя придурков, растамана, торгующего фенечками, и недовольных стерв, спешащих домой, чтобы скорее загрузить нового Стивена Кинга на свои «Айпэды».

      – Ты выглядишь таким молодым, – кидаешь ты, будто я какой-то задрот.

      – Молодым?

      – Нет-нет, Джо, не обижайся, я не так выразилась.

      – Хорошо, а то мне только исполнилось семнадцать, и знаешь, не хочется выглядеть малолеткой. Чего доброго, подумают, что ты собираешься меня растлить.

      Ты шлепаешь меня по ноге – я тебе явно нравлюсь, – закусываешь губу и наклоняешься, как тогда на выступлении, чтобы сказать что-то важное.

      – Многие мои друзья спешат стать взрослыми и серьезным. А вместо этого кажутся просто старыми; в них пропадает открытость – а она и есть молодость.

      – Что ты куришь? Я тоже так хочу.

      Ты опять смеешься и легонько шлепаешь меня по ноге. Этого я и хотел добиться. Мне нравится твой смех, и мне нравится, что ты реагируешь на мою шутку, однако свою мысль не бросаешь.

      – Первый раз я ощутила себя старой на первом курсе. Мне предложили стажировку в Праге, но я передумала в последний момент, и все друзья тогда ругали меня, будто я упустила единственный шанс в своей жизни. Будто только в колледже есть возможность выбраться за границу.

      – Можем хоть сейчас рвануть, – неудачно шучу я, потому что разговоры о колледже выбивают меня из колеи.

      – А в тебе есть молодой задор… Очень классно! Будто у нас все впереди и все возможно: хоть баллотироваться в президенты, хоть выучить язык жестов, хоть объездить все замки в Брюгге…

      Ты сказала «у нас». Я улыбаюсь.

      – Велеть подать мой самолет?

      – Нет, серьезно, – говоришь ты и подвигаешься ближе. – Кем ты хотел стать в детстве?

      – Рок-звездой, – откликаюсь я и, как ты, откидываюсь на спину. Мы лежим совсем