Нестор-летописец. Наталья Иртенина

обратился он к смердам, внимательно слушавшим весь разговор. – Этот монах говорит, что нужно назначить двойную виру, по восемьдесят гривен за голову. Я с ним согласен. Значит, полпуда серебра на три лета. Запиши, – кивнул он мятельнику.

      Смерды заволновались. К монаху угрожающе потянулись руки, схватили, стали рвать рясу и длинные волосы. Кругом кричали.

      Мечник без слов раздвинул конем шумящую толпу и мечом плашмя ударил по затылку кого-то из смердов.

      Григория бросили, шарахнулись в стороны.

      – За монаха тоже хотите платить? – спросил вирник селян.

      – Как же, хотим… Нашел дураков, – злобно отнекивались в толпе.

      Чернец меж тем поднялся, стряхнул грязь и сердито продолжил:

      – Я вовсе не говорил про двойную виру. Я говорил, что в селе ни у кого нет иного оружия, кроме рогатин, топоров и охотничьих луков. Ну еще ножей. А те, что лежат у свящ… тьфу, прости, Господи, – монах перекрестился, – их зарубили мечом. Раны глубокие и резаные. Назначать дикую виру нельзя. Поселяне не имеют к тому никакого отношения.

      – Тут я решаю, имеют или не имеют. – Вирник начинал злиться. – Ладно, – бросил он мятельнику, – сотри про двойную виру… Сказал же: найдут головника, виру долой. Чего неясно?.. Ну все, расходись! – крикнул.

      Княжьи отроки поворотили коней, поскакали на постой. Смерды не двигались с места. Дикая вира была истинным бедствием, хуже недорода. В голодный год можно хоть кору с деревьев глодать. А где столько серебра взять?

      – Слышишь, чернец, как там тебя, – обратился к Григорию посельский тиун, – а может, ты головника сыщешь? Все равно тебе день-деньской делать нечего.

      – Хорошо, – без раздумий ответил Григорий. – Я найду.

      Поведав все то игумену монастыря, он признался:

      – Теперь не ведаю, что мне делать, отче. Как исполнить обещанное?

      – Умел обещать, сумей и исполнить, – строго сказал Феодосий. – Помни: за каждое свое слово на суде перед Богом ответим.

      – Помоги, отче! – взмолился молодой монах.

      – Трудная задача, – качал головой игумен. – С бесами проще… А тех убиенных схоронили уже?

      – Даже не трогали. Так и лежат на месте, смердят зело.

      – Плохо. Перенести бы их куда ни то, а лучше в холод, в подклеть. Не то потлеют и зверь лесной подъест, признать будет нельзя.

      – Кому же их признавать?

      – А ты пойди-ка с этой печатью на митрополичий двор, отдай ее там да выясни, не ищут ли кого, не пропадали ль холопы или еще кто.

      – И верно. Как я сам до такого простого дела не додумался! – обрадовался Григорий.

      – Торопился, да через тын прыгал, вот и не додумал. – Феодосий ласково смотрел снизу вверх на своего ученика. – Может, нам повыше ограду сделать? А то, глядя на тебя, и другие черноризцы скакать начнут. Не монастырь будет, а игрища языческие.

      – Я, отче, больше не буду прыгать, – потупился Григорий.

      10

      На сеновале парко, душно. Сено впитало сырость непогоды, и густой травяной дух свивался с запахом гнильцы. Испарения плотно окутывали тело, туманом вползали в голову,