Нестор-летописец. Наталья Иртенина

Григорий колотился в дверь. – Они вас самих обдурят! Трудно ли им подержать невиновного на воде?

      К реке, где собирались испытывать знахаря, меж тем пожаловали на конях княжьи отроки. Посмотрели. Мечник шевельнулся было всех разогнать, но Гавша остановил его:

      – Заба-ава!

      Знахарю, отпихнув немую женку, связали руки-ноги, положили в лодку-однодеревку. На весла сели двое мужиков, отплыли к середине. Речка была хоть и не широкая, зато быстрая, лодку сносило течением. Один смерд работал веслом, удерживая ее на стрежне, другой перекинул знахаря за борт.

      На берегу затаили дыхание. Обездвиженное тело знахаря подхватило течение. Какое-то время он держался на поверхности.

      – Ну я же говорил, – раздался довольный голос.

      Потом стал тонуть. Голова ныряла и снова появлялась. Наконец исчезла совсем.

      – Утоп…

      Разочарование смердов было велико.

      К месту, где в последний раз видели знахаря, изо всех сил гребли мужики в лодке. Один стащил с себя рубаху, прыгнул в воду. Скоро, однако, вынырнул, влез обратно, стуча зубами.

      – Не наше-ол! – повестил он криком.

      – Э-эх!.. Бабы, а ну отвернулись!

      Толбок скинул лапти, рубаху и порты, пошел в реку. Долго не показывался из-под воды. Уже подумали, что и его схватил водяной дух, стали жалеть. Жена Толбокова наладилась было причитать. Но он вдруг выплыл, обвитый тиной, как русалка, белый, будто взаправдашний утопленник.

      – Течением снесло, – объявил он. – Может, где и выплывет. Эй, бабы, чего вылупились?

      – А на такой уд чего ж не поглядеть, Толбоша, – звонко ответила самая смелая, бултыхая монистом на шее и медными кольцами на висках.

      – Я те погляжу, зараза! – взвилась Толбокова женка. – Я те так погляжу! Глаза вывалятся!

      Толбок, поскакав поочередно на каждой ноге, влез в порты. Отпихнул жену, кинувшуюся с лаской, и пошел прочь.

      – Ну так чего, – крикнул Гавша, – не колдун, что ли?

      – Не-а, – сказали смерды и пошли в разные стороны по своим делам.

      Княжьи отроки тоже потеряли интерес, ускакали.

      Толбока нагнал посельский Прокша.

      – Слышь, Толбоша, а женка-то немая утопилась.

      – Сама?

      Толбок сходу развернулся, задел плечом старосту, не успевшего отскочить.

      – Сама. В камыши зашла и утопилась. Я видел. Там и плавает, зацепимшись.

      – Плохо.

      – Кто ж говорит, что хорошо.

      Они посмотрели друг другу в глаза и поняли без слов.

      – На кладбище ее нельзя.

      – Этим летом на русальной неделе страсть сколько русалок повылезло. Я от одной едва отбился. В воду хотела затащить.

      – Теперь еще одна прибавится… А какая тебе попалась? – заинтересовался Толбок.

      – Старуха с космами и титьки каменные. Этими титьками и бодалась.

      – А бывают молодые…

      – Бывают… Я, Толбоша, во двор к себе боюсь идти.

      – Пошто так?

      – Клятый чернец подсунул мне в погреб