Нестор-летописец. Наталья Иртенина

А дочку теперь, почитай, никто замуж не возьмет.

      – Разве что вместо козы…

      Так, с хохотом, обложили полоцкий двор, примерились к воротам. Сверху, из высокой теремной башенки-повалуши, с интересом глядели на внезапную рать Всеславовы бояре. Косняч начал с оскорбления – постучал мечом в ворота. Во весь голос прокричал:

      – Великий князь киевский Изяслав Ярославич велит вам, полоцким боярам, выдать на поток двух холопов, виновных в убийстве новгородского епископа Стефана.

      Из-за ворот тысяцкого обругали, а над высоким частоколом появилась голова отрока в островерхом шлеме.

      – Великую же честь князь Изяслав оказывает холопам, – крикнул он насмешливо. – Целое войско снарядил!

      – Отворяйте ворота, псы полоцкие! – рыкнул Косняч.

      – А может, ты, боярин, жениха для дочки поискать тут пришел?

      Разъяренный тысяцкий ударил мечом о колья стены – до наглой головы отрока не достал.

      – Ломайте! – проревел он дружинникам, у которых плохо получалось прятать в молодые бороды ухмылки.

      Полоцкий двор не крепостица, ограда – не срубная городьба, засыпанная изнутри землей, а простой частокол. Приступом брать подворье – совсем смешное дело. Но полоцкие кмети тоже исполчились. Едва Коснячковы дружинники ударили бревном в ворота, на них сверху, из повалуши и с кровель, посыпались стрелы. Кого-то сразу убило.

      Отпор раззадорил княжих ратников. Укрываясь за щитами, они продолжали бить тараном ворота. С коней перелезали на частокол, спрыгивали во двор и дрались мечом либо топором. Выцеливали из луков полоцких стрелков. Орали обидное. Косняч в шеломе и в чешуйчатой броне сидел на коне под самой стеной, куда не попадали стрелы, и яростно подбадривал отроков.

      Ворота долго не продержались. Дружинники с ревом ворвались во двор, завязался ближний бой. Теснили друг дружку попеременно. Сперва смяли полоцких, придавив их к хоромам и к хозяйственным клетям. Затем полоцкие, вдохнув побольше воздуху, отбивали натиск и давили киевских ратников, скользивших в крови, спотыкавшихся о тела убитых и раненых.

      Вне двора, за воротами тоже шла сшибка. Косняч оставил при себе два десятка кметей и ждал исхода боя. В это время от Софийских ворот прибежала толпа вооруженных градских людей и напала на конных дружинников. Те, разозлившись, быстро порубили половину, другую обезоружили и согнали в кучу.

      – На кого руку подняли, холопье отродье?! – гневался тысяцкий.

      – Прости, боярин, не признали…

      – На торжище у Софии два волхва кричали, будто Всеслава в порубе порешили и двор его рушат.

      – А вам, псы подзаборные, Всеслав кто – отец, брат или сват? – ревел Косняч.

      – Так волхвы сказали, если Всеслава того… они мор на Киев нашлют.

      Тысяцкий отрядил пятерых кметей:

      – Привезите мне этих волхвов.

      Между тем киевские дружинники загнали полоцких ратников в хоромы и дожимали там. Во дворе стонали раненые. Между