Вредность не порок. Лариса Анатольевна Ильина

Время десять минут третьего! Ты ж опоздаешь!

      Я с визгом в мгновение ока стянула купальник, натянула сарафанчик.

      – Трусы-то не забудь, бешеная! – съязвила-таки Надька.

      – Никогда, дорогая! – ответила я, радуясь, что, судя по всему, буря меня миновала.

      А с другой стороны, ведь не сама же я себя за Надькин воротник таскала?

      Запихнув полотенце и мокрый купальник в сумку, я наскоро попрощалась с девчонками и вихрем понеслась к дому.

      ***

      Добравшись до калитки, я внезапно остановилась. Наклонившись, присмотрелась к совсем свежим следам шин. Следы вели от дороги прямо к нашим воротам. Там они не прерывались. Глянув сверху, я увидела, что они ведут прямехонько к бабкиному сараю. И я на ходу стала гадать, что бы всё это значило.

      Войдя в горницу, первое, что я увидела, было бесчисленное количество пакетов и коробочек. Из-за них появилась улыбающаяся бабка Степанида. А так улыбалась она в одном лишь случае – когда встречалась с моей мамой.

      – Стасенька, малышик, а я уже стала волноваться, куда ты делась? – из дальней комнаты, раскинув руки, ко мне летела мама.

      Я, конечно, заулыбалась. Потому что, хоть я и не люблю, когда меня зовут малышиком и каждые три минуты волнуются, куда я подевалась, видеть маму я была рада.

      Столкнувшись посреди горницы, словно два маневровых тепловоза, мы принялись обниматься, целоваться и нести всякую чушь. Пока мама старательно пыталась задушить меня в объятиях, краем глаза я увидела выходящего из комнаты папу. Затем и Стаса, маминого шофёра и по совместительству телохранителя, которого сразу не разглядела среди кучи сумок. Оба они довольно улыбались, дожидаясь, когда мама выбьется из сил здороваться со мной. Наконец она угомонилась.

      – Привет, па! – сказала я, обняв папу. – Привет, Стас! Как жизнь?

      Стас заулыбался:

      – Лучше всех! Как ты?

      – Мама, папа! – опомнилась я. – Мне в город позарез надо! Вы располагайтесь, я быстро!

      – Может, тебя подвезти? – спросил папа.

      – Да не надо! – ответила я, одновременно услышав за окном автомобильный гудок. – Ой, это уже Алексей Викторович!

      Высунувшись в окно, я крикнула:

      – Алексей Викторович! Извините, ещё две минутки!

      Отец моего ученика Лёшки Борисенко вышел из машины и ответил:

      – Хорошо, хорошо! Не торопитесь, Анастасия Игоревна, успеем!

      Он прислонился к машине и закурил. Я побежала в свою комнату, на ходу сунув маме пляжную сумку.

      – Ма! Разбери сумку, пожалуйста, там купальник мокрый!

      Быстро расчесав сырые ещё волосы, я влезла в более подходящий для школы наряд, чуть подкрасила губы.

      Схватив папку с документами, я вдруг почувствовала такую сильную боль в руке, что от неожиданности папку выронила. Глянув на свою кисть, я увидела медленно, но верно набирающий сочный цвет синяк.

      – Ох, ты! – растерялась я. – Как же Евдокии с таким показаться?

      Выйдя из своей комнаты и пряча синяк за спину, я на ходу махнула здоровой рукой родителям, пообещав:

      – Я