Вредность не порок. Лариса Анатольевна Ильина

лапу и пребольно ухватил меня за запястье. Только я собралась взвизгнуть, больше от неожиданности, чем от боли, как он ещё сильнее стиснул мою руку. Проглотив собственный визг, я замерла. Это что же, пока командир говорит, шевелиться не положено? Я слабо дёрнулась и вновь ощутила дружеское рукопожатие. И, решив плюнуть, в конце концов, на всех, я решительно рванула руку, но не удержалась на ногах и плюхнулась на землю. Если не считать, что рука у меня чуть не оторвалась, всё обошлось благополучно.

      Мой страж резко повернулся, наклонился и, словно куклу, вновь поставил меня на ноги, сурово бросив:

      – Не валяй лучше дурака!

      И через пару секунд я услышала:

      – А ты, значит, решила нам тёлок заменить, так, что ли?

      Все снова начали глазеть на меня, а широкоплечий сторож проволок меня за руку и поставил перед главным.

      Что тот говорил последние несколько минут, я полностью пропустила, разглядывая сногсшибательную спину, поэтому не нашлась что ответить.

      – Да, резва! – задумчиво добавил главный, разглядывая меня, словно верблюда в зоопарке.

      Обойдя меня, затем столик, мой конвоир присел на лавку позади главного. Все остальные с обезьяньим любопытством ожидали, что будет дальше.

      – Подойди, Сёма… Погляди, какой вред мужику нанесла! И кто? Баба!

      Искоса глянув на подошедшего, я увидела его руку и внутренне содрогнулась. Было похоже, что это не я его укусила, а крокодил.

      – За всё надо платить! – главный театрально развел ручками.

      Тут мне показалось, что сидящий позади него с безразличным видом мой сторож что-то негромко сказал. Но главный, не дрогнув ни одним мускулом, продолжил:

      – Я думаю, это справедливо…

      – Я её быстро утихомирю… – прорычал, словно тигр, покусанный Сёма, качнувшись в мою сторону.

      – А рук-то у тебя много, Сёма? – не поднимая головы и не поворачиваясь, спросил вдруг мой конвоир.

      Мужики дружно заржали, даже у главного дрогнули губы, но он быстро спрятал усмешку. А мой конвоир вновь сказал ему что-то, чуть громче, но слов всё равно не было слышно, и я гадала: заступается он за меня или наоборот?

      «Ну ты же хороший, скажи, чтобы меня отпустили. Вон ты какая здоровая чёртова горилла! Будь человеком хоть раз в жизни! – принялась я канючить про себя. – А ты, паразит, не тяни из меня душу! Я слабая женщина… хоть и кусаюсь… Сами виноваты, я подобной мерзости стерпеть не могу…»

      Когда смех затих, главный лениво переменил позу, подпер рукой подбородок и, глядя на меня в упор, проронил:

      – Ладно уж… гуляй пока, раз такая шустрая… Но… – он выдержал эффектную паузу, – …лучше тебе на глаза нам не попадаться… особенно Сёме.

      Он небрежно махнул в мою сторону рукой и отвернулся. Мужики, словно ровным счетом ничего не произошло, расселись кто куда, и только Сёма смотрел лютым волком. Конвоир мой встал, подошёл и, схватив меня не слишком галантно за шиворот, потащил через весь пляж к девчонкам. Подойдя поближе, он с силой толкнул