Вредность не порок. Лариса Анатольевна Ильина

Как мне его не узнать?

      – А он подобными шутками когда-нибудь отличался? – спросила я у Ирки.

      – Да нет вроде. Парень он, в общем, серьёзный. Семейка у него так себе, а сам он ничего. Хотя как чужую душу разберешь?

      – Это точно, – согласилась Надька и добавила: – Только если мы здесь ещё полчасика протопчемся, ты в город наверняка опоздаешь.

      ***

      На пляже почти никого не было. Только мамаша с двумя детьми да две девчонки лет пятнадцати, растянувшиеся на полотенцах.

      – А я такая умненькая девочка! – пропела Надька, доставая из объёмного баула сверток. – Не знаю, кому как, а мне на пляже первым делом есть хочется, потом уже всё остальное!

      Она вытащила небольшую салфетку, принялась раскладывать малосольные огурчики, вареные яйца, чёрный хлеб, помидоры и маленькие охотничьи колбаски. У меня сразу же забурчало в животе, хотя я точно помнила, что недавно позавтракала. Ирка задумалась на мгновение, потом достала из сумки бутылку газировки.

      – А то вдруг пить захочется? – пояснила она, бухаясь на живот и отрывая зубами кусок колбасы.

      Я немедленно последовала её примеру и, весело двигая челюстями, спросила:

      – А от меня, я так понимаю, ожидалась пол-литра?

      – Ага! – Надька увлеченно чистила яйцо. – Только почему поллитровка? Ожидалась литрушка!

      Мы принялись хохотать, пока не выяснили в конце концов, что я теперь должна подружкам пятилитровую канистру чистого медицинского спирта.

      – А вы не описаетесь после пяти литров? – вежливо спросила я, а Надька ответила:

      – Нет. После пяти литров писаться будет уже некому!

      Ирка покатилась со смеху, да так, что чуть не подавилась. Мы с Надькой, конечно же, сразу начали колошматить её по спине в спасательных целях. Она с писком отбивалась от нас и кричала, что у неё давно все в порядке, просто она собиралась чихнуть.

      Навозившись, мы плюхнулись в рядок на животы.

      – А когда я была маленькой, – сказала Ирка, – на пляже секунды не могла просидеть. Сразу в воду. Пока не посинею. А как посинею, меня начинали вылавливать, а я сопротивлялась. Меня иногда прямо за ноги тащили. За что поймают, за то и волокут. Особенно тяжело было бабушке с дедушкой, они потом со мной купаться идти боялись!

      Мы с Надькой от души повеселились, представляя вытаскиваемую за ноги Ирку.

      – Все малыши, наверно, любят купаться. Вон посмотри, как та тётка мучается, – я показала на нашу соседку по пляжу.

      Её младший пацан, вытащенный из воды, сидел синий и скрюченный на песке, но от полотенца гордо отказывался в знак протеста. Как только матери надоело стоять около него с полотенцем и она отвернулась, он, словно краб, бочком-бочком засеменил к воде.

      Мы засмеялись, а Надька крикнула:

      – Мамаша, ваш ребенок смылся!.. То есть убежал!

      Несчастная мать резво повернулась и увидела сынка почти у самой воды.

      – Ну, Колька, – еле сдерживаясь, чтобы не прибить любимое чадо, закричала она, – иди ко мне или тебе конец!

      – Славный выбор! – сказала Ирка. – Надеюсь, он не