Письма с Первой мировой (1914–1917). Фридрих Краузе

[163], начиная с мая, «Солнце России»[164], альбом Левитана, что-нибудь красивое и интересное. Ты ведь знаешь мой вкус. Я прочту, просмотрю и пошлю тебе обратно. Да, верно, 1-й том писем Чехова было бы тоже недурно. Затем печенье, это всегда пригодится. Целую много раз.

      * Далее приписки на полях письма.

      24.

      Волочиск, 7-го ноября 1914

      Дорогая Шура. Сегодня опять не было от тебя письма. Скучно. Часто стали повторяться такие дни в последнее время, и не всегда бывает виновата почта! Ты, Шурочка, пиши, уж пожалуйста, каждый день хоть несколько строк вроде: ложась спать, целую тебя, или что-нибудь в этом роде. По крайней мере, денщик не вернется с пустыми руками, и я буду иметь от тебя хоть маленькую весточку. Смейся, но правда, так обидно, когда ничего не получаешь!

      У меня теперь времени много, целый день свободен, бездельничаю. <…> И так хочется домой в Морозовскую больницу, к Шурочке, к товарищам, к условиям привычной мирной жизни, так верится, что быстро прошел бы недуг, что опять был бы я работоспособен! А уж как дельно, как рационально проводили бы мы время! И как научились бы вдвойне ценить каждую минуту, данную нам пробыть вместе!

      Пищу я тебе, а рядом коллеги рассказывают друг другу гимназические и семинарские шалости, весело смеются. Вставляю и я свои замечания, свои рассказы. Но всё это не то. Моя родина там, в Москве, у Шурки, там мне хорошо, там весело, туда меня тянет всей душой…

      Читаю газеты, впечатления всё те же, отрадного мало: длинные списки убитых и раненых, длинные рассказы о сожженных селениях, разграбленных домах, убийствах и насилиях. Устает душа от всего этого ужаса, притупляется чувство, хочется покоя, покоя!

      Решили мы сегодня к Рождеству устроить у себя елку. Выпишем украшения из Москвы, деревцо мы здесь достанем, хотя елок я тут что-то не видал совсем. Что же? В крайнем случае, возьмем можжевельник – ежика. Надо же вносить хоть какой-нибудь уют в нашу жизнь. Как хорошо, что мы – товарищи, живем так дружно, сплоченно.

      Могу только опять повторить, что хороший человек Левитский. Как наивно-добро светятся иной раз его глаза! Мы раньше часто с ним спорили ожесточенно, даже немного пикировались. Теперь, чтобы ничем не волновать меня, он старательно избегает всяких спорных вопросов, так предупредительно деликатен. Удивляет меня только, что иногда, получив письмо от своей жены, он целые сутки оставляет его нераспечатанным и только на другое утро, собираясь отвечать, прочитывает. Я так с твоими письмами не поступаю, у меня они не залеживаются. <…>

      Устно можно было бы с тобой болтать без конца. О! Тогда мы просидели бы с тобой опять всю ночь напролет, как бывало раньше! Эх!

      Прощай, милая. Целую крепко много раз.

      Твой неразумный Ежа.

      25.

      Волочиск, 8-го ноября 1914

      Сегодня опять нет от тебя письма, Шурочка. Грустно. Боюсь я, не затерялись ли твои письма. Дело в том, что сегодня одна из наших сестер получила письмо с пометкой «просмотрено военной цензурой». А было [оно] тоже адресовано «до

164

«Солнце России» – популярный еженедельный иллюстрированный журнал, издававшийся в 1913–1917 гг. в Петербурге-Петрограде.