Письма с Первой мировой (1914–1917). Фридрих Краузе

Далее приписка на полях письма.

      10.

      Волочиск, 20-го октября 1914.

      Сегодня почему-то от тебя нет письма! Я сам пошел на почту, но потерпел неудачу. Ну, должно быть, завтра получу целых два. С отчаяния целый день резался в преферанс. Так и знай: если ты пропустишь день, я в наказание буду играть в карты! Придется тебе из двух зол выбирать меньшее и писать аккуратно.

      Зато получил опять из Риги две открытки, от Артура с женой и от Эдит. Вот видишь, возьми с них пример, они меня стали прямо-таки бомбардировать письмами.

      Зашел в «Петроградские номера», спросил о ценах. Маленькое каменное двухэтажное зданьице, внизу лавки, наверху несколько комнат по полтора рубля. Хозяева, евреи, утверждают, что номера чисты, а там кто его знает. А я на всякий случай уже подготовляю почву, сообщаю всем, что женат и громко спрашиваю себя, не выписать ли жену сюда в Волочискхоть на недельку. Когда еще это будет, но ведь будет?!

      Сегодня приехал сюда один коллега из другого госпиталя, из Львова. Он встречает свою жену, которая завтра утром должна приехать. Он рассказывает, что во Львов сейчас совершенно запрещен въезд частных лиц, и что ему пришлось выпросить разрешение у Бобринского[144] на одну неделю. Без особенного разрешения не пропускают даже жен к раненым мужьям-офицерам.

      Здесь в Волочиске мы находимся еще в России, и здесь законы общероссийские. Почта здесь тоже получается исправно, не цензурированная. Письма же из Львова и адресованные туда просматриваются почти все военной цензурой. Адресованные в действующую армию получаются с опозданием в полтора месяца! Сейчас почти все госпитали во Львове свернулись, нет работы. Всех раненых теперь почти сразу эвакуируют в Россию. Это и лучше, там всё же условия более благоприятны. Блажко тоже еще находится во Львове.

      Уехал сегодня П.П., и никто об этом не сожалеет. Мы же продолжаем сидеть в бездействии. Впрочем, львовский коллега рассказывает, что они там тоже работали только одну неделю, что больше 50 человек зараз у них не было. Это за три месяца войны! Мы и то работали в Воронеже целых три недели. Этот же коллега рассказывает, что ему удалось как-то получить командировку в Москву, – сопровождать транспорт раненых австрийцев. Благодаря этому он провел в Москве два дня. Если бы можно было и мне так устроиться!

      А во Львове считают, что война теперь, после открытия военных действий Турцией, продлится еще два года! Я этому не верю. По-моему, она закончится самое позднее будущим летом.

      Вот я тебе пишу, а рядом пишет Раф. Мих. Левитский. Это удивительно, как быстро он пишет письма, в 10 минут он успевает иногда написать два длинных письма. Он аккуратно ежедневно пишет своей жене. Мы иногда друг над другом подтруниваем. Но теперь он очень огорчен, – нет писем от жены! Почему-то ни он, ни она не получают ничего, обмениваются телеграммами. Не хочу я, чтобы твои письма затерялись. Не должно этого быть!

      Милая, ты мне готовишь подарки, выдумываешь, как бы получше встретить при возвращении! Хорошая моя, как я хочу к тебе!

144

Бобринский Георгий Александрович (1863–1928), граф, генерал-лейтенант, генерал-адъютант, генерал-губернатор Галицийского генерал-губернаторства.