Злой Октябрь. Вадим Вольфович Сухачевский

так давно судебному следователю удалось выйти непосредственно на меня, дело было в январе, совсем незадолго до свержения самодержавия. Он привез мне все документы.

      Да, наш неприкосновенный был мерзавцем наивысшего разряда! Особенно меня потрясло его последнее злодеяние. Дело в том, что очередная богатая вдовушка имела четверых детишек в возрасте от трех до десяти лет; понятно, все они также должны были наследовать ее деньги, но делить наследство на пятерых никак не входило в планы Леднева, и он решил расправиться со всеми разом.

      Купил всем детям хорошенькие матроски, и вместе с ними и с женой отправился осматривать свою новую яхту (надобно сказать, что он состоял и продолжает состоять членом Петроградского Яхт-клуба, куда и не всякого графа допустят). Когда все семейство уже находилось на яхте, Леднев на минутку выскочил купить себе сигар, и в этот самый момент яхта запылала. Причина возгорания, как установили пожарные, – неисправность электрической части двигателя.

      Спасти не удалось никого. Леднев был, как всегда, безутешен. Вот только у одного следователя возник вопрос: отчего это накануне пожара Леднев вынес с яхты дорогие картины новомодного художника Айвазовского, коллекцию серебра и старинный персидский ковер стоимостью в десять тысяч, но тому следователю быстро заткнули рот.

      По делу Леднева я немедля собрал заседание Тайного Суда. С очень горячим и убедительным обвинением выступил следователь Лежебоко, и в конце концов, члены Суда единогласно вынесли негодяю смертный приговор.

      Для исполнения в Питер был направлен палач Тайного Суда Цыганов, но его судьбу ты знаешь, как и судьбу двух заседателей, посланных в объятую хаосом столицу вслед за ним.

      После этого, ты должен понять, мне как председательствующему было невозможно прятаться в кусты, и вот я очутился здесь с миссией необычной и для адвоката, и для судьи: убить Леднева, ибо иного способа восстановить справедливость я уже не видел.

      Но сперва надо было встретиться со следователем Лежебоко, что я и собираюсь сделать нынче же.

      На сем оканчиваю описание своего столь затянувшегося первого дня в революционной столице. Уже и серенькое северное утро брезжило за окном, и костры выглядели не так зловеще, как они выглядели в ночной тьме. Зачинался новый день, такой же непредсказуемый, как все дни в тогдашней российской столице.

      Покуда я решил не испытывать больше судьбу на этой «харошей фатере» и остановиться у Лежебоко, о чем тот еще в Москве настоятельно просил.

      О моих дальнейших похождениях ты сможешь прочесть на последующих страницах. А покуда советую тебе посмотреть, что писали газеты в эти роковые для России дни.

      Из бумажного хлама

      За истекший день в городе:

      – убитых среди бела дня – 148;

      – подвергнутых насилию и надругательству – 520;

      – вооруженных ограблений – 120…

      …когда еще, в какие самые варварские времена…

      …Неужели Господь отвернулся от России?!

      ***

      …поэтому