Другая школа. Откуда берутся нормальные люди. Александр Мурашев

как хотелось бы это исправить. А кто-то узнал о гуманной педагогике раньше и хочет избежать таких сожалений в будущем – одной из присутствующих девушек двадцать лет. И абсолютно для всех присутствующих слова Шалвы – это напоминание: соприкоснувшись с источником мудрости, мы неизменно возвращаемся вдохновленными и полными сил менять жизнь. Но, как обычно происходит в жизни, этот заряд постепенно и незаметно уходит под тяжестью рутины.

      «С любовью у вас здесь всё построено», – скажу я Шалве в один из дней. Доля секунды, появляется улыбка, и глаза Амонашвили загораются знакомым огоньком: «Да. Здесь другого нет». Все восемь дней на усадьбе я буду пребывать в этом ощущении безграничного приятия и радушия, которое невидимыми нитями пронизывает всю атмосферу усадьбы. Еще в первый день, обедая вместе с Паатой и Шалвой как настоящая грузинская семья, я поймаю чувство, за которым обычно гонишься в жизни: никуда бежать не нужно, здесь твое настоящее место, тут чувствуешь долгожданное спокойствие. Настолько, что я почувствую беспомощность во время объяснения семье Амонашвили главной основы советского воспитания – «я – последняя буква алфавита». Здесь, в Бушети, подобные вещи кажутся чем-то нелепым и далеким. «У нас в Грузии такого никогда не было, – задумчиво ответил Шалва после моего объяснения. – Наверное, потому что в грузинском языке нет буквы «я».

      Каждый день в зале для общения с родителями я упирался взглядом в портрет Амонашвили с цитатой Льва Толстого: «Истинное воспитание детей – в воспитании самих себя». Во многом именно на этом строится то, что Шалва стремится донести всю свою жизнь. «На консультациях родители и учителя жалуются на детей, но ни слова не говорят о себе, – рассказывает Амонашвили. – Но это самооправдание. Так вы говорите: «Я – хороший учитель, я знаю, как учить, это они не хотят учиться». Когда-то я участвовал в разработке стандартов российского образования и постоянно предлагал комиссии внести те или иные изменения. Председатель комиссии мне в какой-то момент сказал: «Слушай, ты нам мешаешь. Мы не будем этого вносить». Я спросил: «Почему? Ведь дети смогут это понять!» И он сказал: «Дети-то смогут. А учителя смогут передать?» Проблема не в детях, а в нас. Поэтому главное – не как воспитывать ваших детей, а как нам менять себя. Ведите их от радости к радости, от успеха к успеху – это путь восхождения. Не обижайтесь, но нам нужно возвыситься до уровня детей, потому что именно они помогают нам стать людьми».

      Тот самый разговор

      Настоящая магия начинается, когда Шалва разговаривает с детьми. Все садятся вокруг него полукругом: от малышей до подростков. Амонашвили начинает задавать вопросы, которые кажутся на первый взгляд даже слишком простыми. «Что бы вы хотели, чтобы родители больше не делали?» – спрашивает он. Шалва говорит без заискивания, без попытки скопировать манеру общения, не забывая добавлять «спасибо», «ты очень мудрый», не прерывая и внимательно прислушиваясь к каждому сказанному слову. «Я бы хотел, чтобы родители меньше ссорились…»