Бальмонт и Япония. Елена Дьяконова

строки, напоминающие по силе и звучности лучшие образцы бальмонтовской лирики. Вот одно из них – стихотворение, посвященное острову Фиджи:

      Последний оплот потонувшей страны,

      Что в синих глубинах на дне.

      Как крепость, излучины гор сплетены

      В начальном узорчатом сне.

      Утес за утесом – изваянный взрыв,

      Застывший навек водомет,

      Базальты и лавы взнесенный извив,

      Века здесь утратили счет.

      Гигантов была здесь когда-то игра,

      Вулканы метали огонь.

      Но витязь Небесный промолвил – «Пора»,

      И белый означился конь.

      Он медленно шел от ущербной Луны

      По скатам лазурных высот,

      И дрогнули башни великой страны,

      Спускаясь в глубинности вод.

      Сомкнулась над алой мечтой синева,

      Лишь Фиджи осталось как весть,

      Что сказка была здесь когда-то жива

      И в грезе по-прежнему есть.

      И черные лица фиджийцев немых,

      И странный блестящий их взор,

      О прошлом безгласно тоскующий стих —

      Легенда сомкнувшихся гор.[70]

      Кроме того, во время своего путешествия Бальмонт не только восхищался аборигенами океанийских островов, их древними мифами и легендами, которые он впоследствии не раз пересказывал по-русски, – поэт ощущал себя в известной мере и этнографом, обязанным собирать предметы материальной культуры, образцы жизни и быта нынешних обитателей этого малоизученного тогда и малоизвестного в Европе архипелага. Переписываясь с академиком Д. Н. Анучиным, он посылал ему части своих коллекций, «некоторые образцы которых (ценящиеся теперь довольно дорого) ему удалось приобрести»[71]. Д. Н. Анучин упоминает также про «серии прекрасных фотографий маорийских типов», которую выслал ему Бальмонт из Окленда[72].

      Весной 1913 года после долгих лет вынужденной эмиграции Бальмонт возвращается из Франции в Россию. Его шумно и радостно приветствуют в Москве и Петербурге; он – широко известный и признанный поэт. В 1913–1914 годах Бальмонтом овладевает новое увлечение: Грузия. Он занимается грузинским языком и приступает к работе над бессмертной поэмой Руставели (в переводе Бальмонта – «Носящий барсову шкуру»).

      В апреле 1914 года Бальмонт впервые приезжает в Тифлис; его выступления в грузинской столице проходят с огромным успехом. У поэта завязываются тесные отношения с известными деятелями грузинской культуры (А. Канчели, Г. Робакидзе, Т. Табидзе, П. Яшвили и др.).

      Летом 1914 года в местечке Сулак на берегу Атлантического океана (во Франции) Бальмонт узнает о начале Первой мировой войны; это событие поэт воспринимает как «злое колдовство», которое «будет бродить еще долго»[73].

      Конец 1914-го и начало 1915 года Бальмонт проводит в Париже, работая над переводом драм Калидасы. Поэта неудержимо тянет в Россию. «Я чувствую, что я бесконечно теряю как поэт, оттого, что я не живу в России, а лишь приезжаю туда.

70

Там же. С. 133–134.

71

Анучин Д. Н. Заморское путешествие К. Д. Бальмонта. С. 2.

72

Там же.

73

Воспоминания. С. 447 (письмо из Парижа от 15/28 января 1915 г.).