Лучшие повести для девочек (сборник). Лидия Чарская

пожалуйста, m-lle, для меня и на долю Влассовской, она отдаст, как только мы купим подарок, а то ведь ее деньги у Fräulein, и она, наверное, не даст ей, узнав, на что мы берем деньги.

      – Пустые выдумки! – процедила озлобленно m-lle Арно, однако, отказать не решилась и выдала княжне три рубля. Краснушка торжественно присовокупила их к сумме, лежащей уже в кассе.

      После вторичного совещания решили купить на собранные деньги альбом, в котором все должны написать что-нибудь самым лучшим почерком на память. «Только из своей головы, а не выученное», – прибавила Додо Муравьева, враг зубрежки. Альбом было поручено купить матери Федоровой, которая охотно исполнила нашу просьбу. В ближайшее же воскресенье Надя Федорова не без труда притащила в класс тяжелый, в папку увязанный сверток. Краснушка влезла на кафедру и, развязав бумаги, торжественно извлекла альбом из папки. Все мы запрыгали от радости.

      Это оказалась прелестная, крытая голубым плюшем и с бронзовыми застежками книга, с золотыми кантами, с разноцветными страницами. В правом углу на бронзовой же доске было четко награвировано: Незабвенной и дорогой нашей заступнице и наставнице Frä ulein Гертруде Генинг от горячо ее любящих девочек.

      В середине был вензель Кис-Кис. Каждая из нас должна была оставить след на красивых листах альбома, и каждая по очереди брала перо и, подумав немного, нахмурясь и поджав губы или вытянув их забавно трубочкой вперед, писала, тщательно выводя буквы. Краснушка, следившая из-за плеча писавшей, только отрывисто изрекала краткие замечания:

      – Приложи клякс-папир… тише… не замажь… Не спутай: «ять», а не «е»… Ах, какая!.. Ну вот, кляксу посадила! – пришла она в неистовство, когда Бельская действительно сделала кляксу. Слижи языком, сейчас слижи, – накинулась она на нее.

      И Бельская, не долго думая, слизала.

      Лишь только надписи были готовы, Краснушка на весь класс прочла их. Тут большею частью все надписи носили один характер: «Мы вас любим, любите нас и будьте с нами до выпуска». И при этом прибавление самых нежных и ласковых наименований, на какие только способны замкнутые в четырех стенах, наивные, впечатлительные девочки.

      Не обошлось, конечно, без стихов.

      Петровская, к величайшему удивлению всех, написала в альбом:

      Бьется ли сердце, ноет ли грудь,

      Скушай конфетку и нас не забудь.

      – Ну уж и стихи! – воскликнула Федорова, заливаясь смехом.

      – А ты, Нина, тоже напишешь стихи в альбом? – спросила Бельская.

      – Нет, – коротко ответила княжна.

      Я невольно обратила внимание на надпись Нины.

      Дорогая Fräulein, – гласили каракульки моего друга, – если когда-нибудь вы будете на моем родном Кавказе, не забудьте, что в доме князя Джаваха вы будете желанной гостьей и что маленькая Нина, доставившая вам столько хлопот, будет рада вам, как самому близкому человеку.

      – Как ты хорошо написала, Ниночка! – с восторгом воскликнула я и, не долго думая, взяв перо, подмахнула под словами княжны:

      Да, да, и в хуторе под Полтавой тоже.

Люда