Лучшие повести для девочек (сборник). Лидия Чарская

суматоха была невообразимая.

      Я взглянула на княжну: она была белее своей белой пелеринки.

      Между тем раздался звонок, возвещающий окончание урока, и батюшка, поспешно осенив нас общим крестом, вышел из класса.

      Мы притихли.

      M-lle Арно приказала дежурной воспитаннице позвать коридорную девушку, чтобы убрать «этот ужас», как она назвала ворону, а сама помчалась доносить инспектрисе о случившемся.

      Лишь только классная дверь закрылась за нею, как Бельская вскочила на кафедру и громко на весь класс прокричала:

      – Медамочки, не выдавать Нину, слышите! Нам всем ничего не будет, а ее, пожалуй, за эту шалость сотрут с красной доски и выключат из «парфеток».

      – Нет, зачем же классу страдать из-за одной? Я непременно сознаюсь, – пробовала запротестовать княжна.

      – И думать не смей! – зашумели девочки со всех сторон. – Мы все хотели взять ворону… все… только боялись ее клюва, а ты бесстрашная… Всему классу это сойдет, а тебе нет.

      Между тем коридорная девушка ловила виновницу случая – ворону, но никак не могла поймать.

      – Ну-с, так решено: Нины не выдавать и у батюшки просить всем классом прощения, что это случилось на его уроке, – проповедовала Бельская.

      – Ты, Феня, не выбрасывай ее на двор, – просила Джаваха коридорную девушку, одолевшую наконец злополучную ворону, – ворона ведь больная.

      – А куды ж я с ней денусь? Еще от начальства влетит, беда будет. Нет, барышня, отнесу-ка я ее в сад на прежнее место… И что за птицу вы облагодетельствовали! Ведь падаль жрет, – у, глазастая! – И Феня потащила нашу протеже из класса, куда в этот миг входила инспектриса.

      Мы снова присмирели, предчувствуя грозу.

      Худая, длинная как жердь инспектриса производила впечатление старушки, но двигалась она быстро и живо, поспевая всюду. Тон ее был раздражительный, сухой, придирчивый. Мы ненавидели ее за ее брезгливое пиленье.

      Худая фигурка в синем шелковом платье с массой медалей у левого плеча грозно предстала поднявшемуся со своих скамеек классу.

      – Кто осмелился принести в класс ворону? – резко прозвучал среди восстановившейся мигом тишины ее визгливый голос.

      Молчание.

      – Кто? – снова повторила инспектриса. Новое молчание было ответом.

      – Что же, у вас языков нет? – еще грознее наступала она. – Я требую, чтобы виновная призналась.

      – Мы все, все виноваты, – раздались одиночные голоса.

      – Все! – хором повторил весь класс.

      – Трогательное единодушие, – проговорила с недоброй усмешкой инспектриса, – но будьте уверены, я все узнаю, и виновная будет строго наказана.

      – Маркова насплетничает, непременно насплетничает, – зашептали девочки, когда инспектриса вышла из класса, а мы стали спускаться с лестницы.

      Меня охватил внезапный страх за милую княжну, согласившуюся на защиту и покрывательство класса. Я предвидела, что княжне это не пройдет даром.

      «Крошка непременно выдаст», –