Для кого встаёт солнце. Доблестным предкам посвящается. Олег Иралин

союз со смертью, и с преисподней сделали договор; когда всепоражающий бич будет проходить, он не дойдёт до нас, – потому что ложь сделали мы убежищем для себя, и обманом прикроем себя. Градом истребится убежище лжи, и воды потопят место укрывательства! И союз ваш со смертью разрушится, и договор ваш с преисподней не устоит! Когда пойдёт всепоражающий бич, вы будете попраны!»

      Голос старика креп с каждой фразой и, достигнув апогея на последней, оборвался. Сенаторы переглянулись, и в глазах друг друга прочли плохо скрываемый страх.

      – Видишь, Миха, слово в слово цитирует, а ты боялся, что ему в подвале мозги отбили! – произнёс Самуил, деланно рассмеялся и продолжил, уже обращаясь к обвиняемому – И после этих слов ты утверждаешь, что любимый тобой пророк был снисходителен к евреям?

      – Нет, не был! – отвечал узник – Не снисхождением, а любовью и заботой окружал он народ свой. Разве не помните шесть заповедей его? Честность в действиях, искренность в словах, отказ от нечестной прибыли, неподкупность, отвращение к кровавым действиям, удаление от всякого зла. Впоследствии им же они сведены к двум: справедливости и милосердию!

      При последних словах Соломон опустил глаза. Он, не будучи избран в сенат, всё же сидел среди высокого собрания, и имел право озвучить своё мнение. Ещё была возможность, следуя призыву пророка, подать свой голос, хотя и навлекая на себя гнев власть имущих. Он всей кожей ощущал на себе взгляд племянника и понимал, какого действия тот ждёт от своего дяди, и мозг его разрывался от мыслей, призывающих к действию и благоразумию одновременно. Соломон не успел ещё прийти к какиму-либо решению, когда раздался скрипучий голос третьего сенатора:

      – Давайте вернёмся к другим пророкам и законам, данным ими. – сказал он – Вот, взять, к примеру, утверждение: «Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост!» А чему учишь ты?

      – Отдавая в рост иноземцу, человек грешит также, как если бы отдавал брату своему – отвечал старик потускневшим голосом, заранее осознавая, какая участь ожидает его.

      Среди сенаторов прокатилось некоторое оживление, но скоро смолкло.

      – Но знаешь ли ты, что ростовщичество – одна из составляющих нашего благополучия? – продолжал вопрошающий – Зачем посягаешь на народ свой?!

      – Не посягаю, но защищаю! – коротко ответил обвиняемый.

      – Я слышу, ты приравнял инородца с братом евреем? – вопрошая, высказал обвинение Миха – Но разве тебе, раввин, не известно сказанное: «Не вступай с ними в союз и не щади их!»

      – Эти слова не от Бога! – только и ответил старик.

      Повисло молчание, но ненадолго. Председатель, понимая, что ждать раскаяния бессмысленно, подвёл итог:

      – Высокий суд рассмотрел доносы и твои показания. Из прочитанного и услышанного явствует, что не признаёшь ты Закона, данного народу нашему.

      Самуил выдержал паузу и продолжил:

      – Ты здесь приводил слова столь любимого