Для кого встаёт солнце. Доблестным предкам посвящается. Олег Иралин

сумерки, они уже любовались Варной с борта отчалившего корабля. На небе радовали глаз лёгкие, пушистые облака, совершенно не способные препятствовать лучам весеннего солнышка. Морская гладь, едва колыхаясь, пестрела пляшущими отблесками, и город, всё более отдаляясь, стал похож на изображённую на холсте картинку. Соломон вдоволь налюбовался открывшимся видом, и повернулся к племяннику, собираясь сказать что-то, но тому было не до беседы. Он стоял, разглядывая рыбацкие чалики, щедро усеявшие прибрежные воды, охваченный нахлынувшими чувствами. Вот так же в эти воды он выходил с дядей Любомиром и приёмными братьями, вместе с ними рыбачил, радовался успехам и грустил при неудачах. «А вдруг, я всё это вижу в последний раз? – подумал он и в груди разлилось лёгкое, щемящее чувство, испытанное им вчера при расставании – Вдруг не придётся мне больше вернуться к этим берегам, залитому солнцем городу и той рыбацкой хижине, в которой живут люди, что так дороги моему сердцу?» Взор подёрнуло туманом и юноша отвёл в сторону повлажневшие глаза, подставив лицо прохладному ветру. Соломон, видя состояние Натана, стоял молча. Он дождался, когда морская синь скрыла едва заметную полоску суши, и произнёс:

      – Ничто не стоит нашей печали, мой мальчик! Скоро ты увидишь величайшую столицу мира, а за ней ещё множество прекрасных городов и мест, в которых будет всё, что достойно потомка нашего рода!

      – Как не печалиться, дядя! – вздохнул Натан и бросил взгляд в сторону скрывшегося берега – Конечно, у меня есть Родина – место, где я родился и провёл первые годы, но я её совсем не помню. Зато есть место, где я вырос, люди, что окружали меня и заботились…

      – Родина еврея там, где ему хорошо! – тоном, не допускающим возражений, объявил Соломон – Глупо жалеть о месте, в котором пришлось жить среди каких-то гоев, когда тебе распахнул объятия целый мир! Пора заканчивать эти детские сопли. Ты теперь мужчина и мой помощник!

      Натан ничего не ответил. Он долго молчал, затем задал вопрос, меньше всего ожидаемый его собеседником.

      – Почему ты до сих пор не женат, дядя?

      Соломон не сразу нашёлся с ответом.

      – Наверное, ещё годами не вышел! – пошутил он.

      – А если серьёзно?

      Мужчина взглянул на юношу, его полные внимания глаза и понял, что одной шуткой здесь не отделаться. Он вздохнул, снова посмотрел на племянника и, решив, что нет смысла темнить с ним, выдал сокровенное:

      – Видишь ли, Натан, я, конечно, уже не молод, но пока не встретил ту… Да что говорить, не достиг ещё того положения, чтобы взять в жёны девушку из того рода… вернее колена, которое…

      – Будет править миром? – спросил юноша, повторяя однажды услышанную от дяди фразу.

      – Это очень непросто, Натан! – произнёс Соломон с некоторой тоской в голосе – Почти невозможно. Однако есть надежда, что при определённом успехе в делах я смогу расчитывать на свою известность и руку той, что даст возможность моим потомкам владеть народом Израилевым, а не бегать, подобно псу, с высунутым