Для кого встаёт солнце. Доблестным предкам посвящается. Олег Иралин

экипаже, и всего горсть медяков! Выкладывай нам всё, что имеешь, живо!

      Соломон стоял на своём, дрожащим голосом убеждая в своей бедности, тем временем выискивая вожака взглядом. Тот не замедлил объявить себя. Невысокий ростом, но довольно коренастый мужик в длиннющем кожухе, уверенным жестом воткнул топор за пояс, и голосом, полным превосходства, крикнул усачу:

      – Долго ты ещё кривляться будешь, Сычь?! Рви кошель и раздевай донага, там сами разберёмся, богаты они или нищи!

      Здоровяк приблизился вплотную к своей жертве и навис над ней, пахнув гнилью зубов:

      – Чего вылупился, чучело, снимай всё, что на тебе!

      Соломон резко подался вперёд, в его руке блеснула сталь и детина, схватившись обеими руками за окровавленное горло, стал медленно оседать на землю. В следующее мгновение преобразившийся на глазах еврей подбросил в воздух нож и перехватил его над самой своей головой за красное от вражеской крови лезвие. Он шагнул вперёд и без замаха метнул смертоносную сталь в главаря. Нож с хрустом раздираемой плоти вошёл в грудь, сбив с ног увесистую тушу. Троица пока ещё живых разбойников воззрилась на два бившихся у их ног тела. Одно ещё дёргалось в предсмертных конвульсиях, а второе, с торчащей из груди рукоятью, неподвижно лежало без всяких признаков жизни. Когда они перевели полные ужаса взгляды на Соломона, то увидели, как тот вытаскивает откуда-то из-за поясницы второй нож. Тут охватившее их оцепенение мгновенно улетучилось, и остатки шайки со всех ног бросились прочь. Вслед им пронеслась запоздалая стрела, но она пролетела мимо, лишь придав прыти удирающим искателям удачи.

      – Ты что, пентюх, с самого начала про арбалет вспомнить не мог!? – беззлобно упрекнул Соломон кучера.

      – Где мне уж было, хозяин! – оправдываясь, сказал слуга – Не до него было, когда ножи у горла!

      – У горла! – передразнил Соломон, улыбаясь – И потом болт в пустоту пустил… Стрелок! И зачем я тебя держу?

      – Наверное, за другие умения! – отозвался слуга, но хозяин уже не слушал его.

      Он подтолкнул племянника к подножке повозки, и сам взобрался следом.

      – Пошёл! – крикнул он уже с места, и кучер огрел кнутом лошадей.

      Ближе к вечеру они с дядей уже переступали порог просторной комнаты, сдаваемой в гостинице, что располагалась у самого берега протекающей через Варну речки. Следом за ними внесли вторую кровать, не менее просторную, чем та, что уже стояла у стены. Но не успел Натан как следует осмотреться, как в дверь снова постучали. Вошёл уже знакомый кучер-слуга, и объявил:

      – Продавец одежды пришёл, за которым вы от лекаря посылали, и с ним слуги.

      – Впускай! – сказал Соломон и обернулся к племяннику – Сейчас тебе приличную одежду подберём!

      В комнату, подобострастно кланяясь, семенящими шагами вплыл разодетый в дорогой наряд толстяк. За ним, волоча сундук, спешили двое, особенно отличающихся своей худобой на фоне хозяина, молодых слуг. Они с облегчением опустили на пол громыхнувший