О вере, неверии и сомнении. Митрополит Вениамин (Федченков)

до академии мною был пережит первый период веры, так называемой веры «простой», «детской», веры по доверию, по преданию.

      Таков обычно путь каждого интеллигентного человека в его молодости.

      На смену ему придет другой.

* * *

      Насколько мы, студенты, мало интересовались подлинной религиозной жизнью, видно хотя бы из одного факта. Прошло 3 месяца. Мы успели обходить все музеи, театры, Публичную библиотеку (и то очень немногие – эту); прослушали профессоров и откинули их (ходило лишь по 2–3 официальных дежурных) … Наслушались всяких хоров. И не удосужились видеть славного, знаменитого на всю Русь, чтимого и за границей, великого молитвенника, чудотворца – о. Иоанна Кронштадтского[22].

      Разве это не плачевно?! Разве это не знамение хладности духа? Ну, хотя бы из любопытства – даже и этого не оказалось. И огромное большинство, за исключением, может быть, 5 или 10 процентов, так за 4 года обучения и не пожелали видеть его! И даже начальство и профессора никогда ни одним словом не обмолвились о нем… А нужно было его звать, умолять посетить нас… Ведь посещал же его народ ежедневно тысячами, стекавшимися из всей Руси великой в Кронштадт… Мы же, будущие пастыри, не интересовались. Стыд и позор! И в числе 2–3 человек мы, уже в ноябре, и то больше из любознательности, отправились в Кронштадт и видели этого духовного гиганта… Что это значит?

      Церковь – высшие интеллигентные слои ее – не жили жизнью духа, а умствовали. Ну, а о. Иоанн… какой же, мол, ученый?.. Он – не от науки; не интересен…

      Но и наукой-то мы тоже не интересовались. Ничем особенно не интересовались: жизнь духовная глохла.

      Вдумаешься – и жутко становится… А еще многие думают, что до революции все было будто бы прекрасно… Нет и нет! Столбы уже подгнили. Крыша еще держалась, а фундамент зашатался. И никакие подпорки не могли исправить нашего дома.

      Один мой знакомый, потом занимавший очень высокий политический пост, М., говорил еще в 1910-х годах в СПб: «Если с Россией не случится какая-либо катастрофа, то все погибло…» И другой политик – писатель, б. Революционер, Т.,[23] тоже записал в дневнике своем следующие слова о Церкви (1907 года):

      «Не отрадно и все касающееся России, и еще важнее – Церкви. Поражены пастыри, обезумели овцы; и не видать, не чуется нигде Божия посланника на спасение наше… Если не будет бурного кризиса, революции – то будет медленное (курсив его) гниение. Не вижу данных на «мирное обновление». Есть, может быть, шансы на усталость и разочарование всех и во всем. Отовсюду может возникнуть мирное прозябание и гниение… Но ведь это еще хуже, чем революция» (Красный архив, т. 61, с. 85).

      «Господь нас покинул на произвол адским силам. Мы внутренне пали» (94). …Уже (!) «и о душе пора подумать».

      А то все прежде было не до этого… Другое всем представлялось важным: политика, материальное устройство, удовлетворение чувственных запросов, ну еще, может быть, науки, искусство… Это все называлось и было действительной жизнью…

      А религия?

22

Св. праведный Иоанн Кронштадтский (+1908) – великий молитвенник земли Русской, обладавший даром чудотворения и прозорливости, проповедник и духовный писатель. Причислен к лику святых Русской Православной Церкви в 1989 году.

Со св. Иоанном Кронштадтским владыка Вениамин (тогда молодой иеромонах) встречался и сослужил ему во время Божественной литургии. Память великого праведника владыка чтил всю свою жизнь и част обращался к его наследию.

23

Тихомиров Лев Александрович (1850–1923) – публицист, редактор газеты «Московские ведомости», сотрудничал в «Новом мире» и «Русском обозрении». В молодости – революционер-террорист, член партии «Земля и воля». Жил в эмиграции с 1883 по 1889 год. Пересмотрел свои убеждения в результате внутреннего переворота и вернулся в Россию.