Разобранные. Нил Шустерман

Нормальную еду можно найти только в городе. Еду и информацию.

      – Сейчас самое подходящее время, – говорит Коннор остальным. – На нас никто не обратит внимания. По утрам все торопятся. Опаздывают на работу и все такое.

      В кустах Коннор находит газету, неудачно брошенную мальчишкой-газетчиком.

      – Смотрите-ка! – восклицает Лев. – Газета. Старая? Там о нас что-нибудь написано?

      Он говорит об этом так беззаботно, словно в том, что о них пишут в газетах, есть что-то хорошее. Ребята вместе изучают первую страницу. Война в Австралии, очередная ложь политиков – все как обычно. Коннор с трудом переворачивает страницу. Газета большая, и читать ее на весу неудобно. Ветер треплет края бумаги, листы рвутся, газета все время норовит взлететь в небо, как воздушный змей.

      На второй странице о них тоже ничего нет, равно как и на третьей.

      – Может, это старая газета? – спрашивает Риса.

      Коннор смотрит на дату, напечатанную в верхней части страницы.

      – Нет, сегодняшняя, – отвечает он, с трудом переворачивая очередную страницу. – А, вот оно.

      Ребята читают заголовок: «Большая авария на федеральном шоссе». Заметка очень маленькая. «Утром столкнулось несколько автомобилей…» Блаблабла. «Движение невозможно было восстановить несколько часов…» Снова блаблабла. В заметке говорится о погибшем водителе автобуса и о том, что дорогу перекрыли на три часа. Но ничего о беглецах. Коннор зачитывает последнюю строку вслух: «Вероятно, проводившаяся полицейская операция отвлекла внимание водителей, что и стало причиной аварии».

      Они все растеряны. Для Коннора это облегчение – чувство, что ему сошло с рук что-то серьезное.

      – Как это так? – спрашивает Лев. – Меня же похитили… ну, по крайней мере, они так думают. Это должно быть в новостях.

      – Лев прав, – соглашается Риса. – Обычно об инцидентах с участием беглецов рассказывают в телерепортажах и газетных заметках.

      – Значит, есть причина тому, что о нас здесь нет ни слова.

      Коннор глядит на них во все глаза и поражается: как эти двое могут смотреть в зубы дареному коню?! Он заговаривает с ними медленно, как с идиотами:

      – О нас не написали в новостях. Это значит, никто не увидит наши физиономии. Нас никто не узнает! Что в этом плохого?

      Риса складывает руки на груди:

      – А почему о нас не написали?

      – Не знаю. Может, полиция мечтает замять дело. Они облажались и не хотят, чтобы люди об этом знали.

      Риса качает головой, не соглашаясь с ним:

      – Что-то здесь не так…

      – Да какая разница!

      – Говори тише! – сердито шепчет Риса.

      Коннор старается не выходить из себя. Он ничего не отвечает Рисе, потому что боится снова повысить голос и привлечь к ним. Неужели Риса не понимает, что сама же пытается усложнить ситуацию?

      Лев смотрит то на него, то на Рису.

      Нет, Риса не дура, думает Коннор. Подумает и поймет, что все складывается как нельзя лучше и она зря волнуется.

      Но Риса говорит