Непокорное Эхо. Лидия Петровна Будрик

тебя и пошутить, – честно признался Григорий.

      – Пошутили?

      – Так понимаю… не совсем удачно, – сознался он.

      Вера резко повернулась и, прерывая диалог, быстро заспешила по дороге в сторону Белогорья.

      Подождав, когда девушка уйдет немного вперед, Громов забрался в седло, сразу пришпорил Буяна и поехал за ней. Какое-то время он держался от нее на расстоянии, только улыбался, рассматривая её стройную и красивую фигуру, но потом решился и стал быстро её догонять.

      Карнаухова, заслышав сзади конский топот, испуганно оглянулась и сошла с дороги в сторону. Приподняв подол своей длинной нарядной юбки, она заспешила по густой траве, а сама все озиралась на незнакомца, боясь, что тот может ее обидеть.

      Мужчина подъехал ближе, сразу придержал коня, вновь расплылся в улыбке и, глядя на неё, уверенно сказал:

      – Я бы рад оставить тебя здесь и уехать, чтобы не мешать идти домой, но уже темнеет. А ночью в лесу очень опасно, ты и сама должна это понимать.

      – Я часто хожу здесь и знаю все тропинки и дорожки, – взволнованно отвечала ему Вера. – Так что, бояться мне здесь нечего.

      – Я мужчина и волнуюсь за тебя, – пытался объяснить барин.

      – Откуда я могу знать ваши намерения?

      – Намерения у меня самые добрые: я просто решил прокатиться на коне, заехал слишком далеко и встретил здесь вас, милое создание.

      – И вы хотите сказать, что вам тоже надо в Белогорье?

      – Я там живу.

      – Вы живете в Белогорье?! – еще больше удивилась Вера и приостановилась.

      – Да, – добродушным голосом отозвался Громов.

      Высокий, статный красавец мужчина, с красивой аккуратной бородкой, и эти усы так шли ему, и девушка не могла этого не заметить. Его выразительные голубые глаза весело смотрели на нее из-под темных густых бровей, а на лице блуждала улыбка.

      Карнаухова не раз бывала в барском доме по просьбе маменьки или самой барыни, когда относила ей готовое шитье, и знала, и видела, как одевались знатные особы. Она оглядела его с головы до ног, а сама понимала, что не местный, но залюбовалась его благородной внешностью, а чьих будет, догадаться не могла.

      – Я знаю в нашем селе всех, но вас там не встречала! – заявила она, глядя ему прямо в глаза.

      – Когда я уехал из Белогорья, ты была еще совсем маленькой, – поспешил пояснить он, наблюдая за ее реакцией.

      – И чьих вы будете?

      – Громов я, – простодушно отозвался он, а сам с улыбкой смотрел в её растерянные глаза.

      Вера часто заморгала своими длинными ресничками и в недоумении переспросила:

      – Вы хотите сказать, что вы сын Владимира Петровича и Анны Федоровны?!

      – Да, я их сын. И зовут меня Григорий Владимирович или просто Григорий.

      – Так вот вы какой! – ответила она и окинула его своим оценивающим взглядом. – И чего же вам не сидится дома? Мчитесь тут, людей пугаете! Сидели бы возле папеньки и маменьки, они вон как по вам соскучились!

      – А откуда ты знаешь, как они по мне соскучились?

      – Знаю! – выпалила девушка и, повернувшись,