Кукурузный человек. Анатолий – Кавана

легким макияжем, с красной губной помадой; и консервативных мужчин, с усталой элегантностью на гладко выбритых лицах, наш Аспириновый Лекарь, неприметно присел за освободившийся в суете фальсификация дня – стол; устало ища выход на улицу, опустевшими, безнравственным холодом – глазами… Допивая за кем-то, мятный джулеп со льдом, забытый в нервной суете нелепого праздника. Он был свободен и пьян, возможно, где-то счастлив. Он опустил угольный взгляд вниз, ненадолго задумался, прокручивая в своей седой, как выпавший в канун рождества католический снег – голове, пролетевшую мимо – бесполезную жизнь… Сухую и неяркую, с миллионом горьких разочарований и комплексом упущенного шанса, четверть века тая картиной постимпрессионизма на залитых спермой пятнадцатилетних губах; бесконечными слезами наших нестабильных жен…

      С тех пор прошло слишком много времени, чтобы о чем-то сожалеть; и вот он, стоит во дворе своего дома, расположенного на площади Сент-Маргарет, в Кембридже, и под сильным проливным дождем закапывает в свежевырытую могильную ось свою безответную любовь – незаконнорожденную дочь горничной в отелях Уэстминстера, и североирландского картежника из Дерри; одержимо хохочет, жадно пьет имбирное пиво из алкогольно-зависимого горла, устало вытирая холодные капли пустого дождя, рукавом клетчатой рубашки от Джил Сандер, со своего траурного лба… готовый отдать жизнь за возвращение в холодный день марта в Сканторпе, для того, чтобы не потерять ее, тогда…

      Кто разрушает дело Божие, тот ополчается против воли Божьей (с) Адольф Гитлер.

      #Instagram Говарда Хьюза.  

      Кристальный метамфетамин разбивал моё сознание на глубину пост-апокалипсических океанов мира, превращая моё сосуществование – в религиозные символы племенных народов Маори; в грубые очертания погасших узоров та-моко, на лицах, искушенных похотью, невидимых миру – иорданцев и крипто-христиан. Моя жизнь была разобрана на солнечную пыль истощенного саморазрушения, протяженностью – в сорок тысяч километров. Моё будущее, подобно погасшим огням Хиросимы, разобранное, тайным обществом «Рыцарей Золотого Креста» – в мертвую материю сосуществования Ост-индийских кораблей-призраков, более – не имело никакого значения… теперь – не имело; перестало иметь, в тот самый момент, когда в день моего тридцати трёхлетия… (индустриальный возраст Христа, обозначающий моё – principio; моё – Альфа и Омега; моё – Колесо сансары; мой – Принцип Парето; моё – Лезвие Оккама; мою – Точку экстремума… полусинтетическое значение моей полуразрушенной «сферы Я»; тающих осколков соблазнения и духовного самовыгорания по канонической философии Декарта… «чистого Я»; до выбеленных в сечение Вифлеемской звезды – губ; начальной точки моей психопатии, и точки – невозврата), в светлый праздник гималайских монахов – Сонгкран, в одном из востребованных и часто посещаемым (пятым по счету днем, в ночь с пятницы