Грустные размышления об ушедшей эпохе. Цви Владимирович Найсберг

горе-реформаторов воздуха в груди хватало на одно лишь сладкоречивое раздувание всевозможных и всяческих утопических грез, но отнюдь не на реальное улучшение безнадежно стесненного положения обездоленных, и по большей части, не иначе, как самими собой да и всем своим бесхитростным невежеством вполне уж до чего только закабаленных классов.

      Эти благие доброжелатели всего сущего на этой земле, если чего тогда вообще и творили, так это разве что безостановочно изливали друг другу боль и скорбь о до чего весьма удручающе наглядной неполноценности всего-то нынешнего обустройства общественного бытия (для них в то время живших дореволюционных).

      И вот еще что.

      Они, сколь восторженно и обескураживающе сколь и впрямь-таки бурно при этом отметая всяческие в том «неправые» сомнения, сколь яро высказывались о самой крайней необходимости именно его-то наискорейшего переоформления в некий, куда более ему надлежащий облик и сущее подобие всего того, чего им ярко и красочно виделось в их радужных снах.

      Да только до далеких звезд на небесах им было как-то вовсе нисколько не достать, однако, сколько бы его ни было под голубыми небесами… уж все, что ни есть под ними, они всенепременно еще вознамерились во что бы ни стало переиначить, придав ему некий абсолютно иной вид, суть и смысл.

      И до чего неистово томились их горячие сердца в хмурые и унылые дни той ничем уж, кроме ярого окаянного насилия (как правило, в одну лишь худшую сторону), и близко-то никак вовсе неизменяемой повседневной обыденности.

      Им уж лично и были осатанело потребны все те совершенно неизбежные, а все-таки по некой непонятной причине чрезвычайно запаздывающие, весьма между тем существенные перемены из сколь специфического разряда тех, что сами вскоре к нам всенепременно нагрянут, а тем, значит, и освежат они весь замшелый облик всего того стародавнего, патриархального общества.

      Они этого и впрямь ожидали, словно народ иудейский в знойной пустыне манны небесной.

      А их сколь извечно сонная эпоха вовсе ведь не дышала им даже в затылок, вконец запыхавшись, скача так вприпрыжку вслед за их убегающим куда-то в дальнюю даль до чего безмерно лучезарным самосозерцанием.

      А уж, тем паче, куда было простым обывателям хоть чуточку, да поспеть за всем тем немыслимо возвышенным, буквально-то всеобъемлющим и вездесущим их славным мировоззрением.

      Они, надо бы то совсем ведь не мешкая сразу же сколь так отчетливо вымолвить, и вправду в самом доподлинном смысле более чем неизменно стремились к чему-либо бесконечно светлому и совершенно никак не безрадостному и, кстати, вполне действительно всецело во всем наилучшему… и, главное, совсем не иначе, как сразу для всех.

      Да только уж, будучи именно в том сколь так закоренело убеждены, что этот-то светлый для всего их народа путь, безусловно, ведь пролегает по темному пути некогда сколь широкой рекой пролившейся крови, причем именно во имя