Секретарь. Андрей Кокоулин

искоса, как бы рассматривая дом, и перешёл на трусцу. За спиной зашаркали торопливее, стараясь не отстать.

      Уроды!

      Забор выгнулся лесенкой. Дюралевые листы украсились рекламными плакатами, приглашающими на концерты и ярмарки. Ага, Лёшке сейчас как раз до них. Просто необходимо, просто очешуительно! Затем впереди как спасение возник островерхий теремок магазина, но сзади тут же припустили, надеясь не дать жертве первой добраться до дверей. Лёшка прибавил, хватая воздух сухим ртом. Воздух драл как наждак. В молчании, в шорохе подошв летели метры. Только преследователи сокращали расстояние быстрее, чем бежал Лёшка.

      И никого! Пустота. День деньской, а все повымерли. Ну не уроды ли?

      Несколько мгновений он слышал, как парни все явственней дышат ему в затылок, а потом понял, что еще чуть-чуть, и его или схватят за плечо, или собьют подножкой. До магазина оставалось метров десять. Может кто в витрину хотя бы заметит?

      Ладно. Всё. Он больше не может. Лёшка резко остановился.

      – Ну…

      Его обдало ветром чужого движения, ткань чиркнула по ткани, парни промчались мимо, один, характеризуя Лёшку, бросил короткое слово с окончанием на «…дак». Их кроссовки выбили торопливую дробь из дощатого крыльца. Дын-дын-дом. На двери магазина-теремка звякнул колокольчик.

      – Вы открыты ещё? – услышал Лёшка сквозь туман в голове. – Можно два пива?

      Облегчение накатило слабостью.

      Вот он придурок-то! Не по его душу гнались. Колени подогнулись, и Лёшка, как старичок, у которого прихватило сердце, нащупал опору в виде фонарного столба.

      А он уж решил, что враги Мёленбека…

      Дыхалка – дрянь, вот что. Быстро устаю, подумал Лёшка, втягивая воздух сквозь зубы. В горле стояла колкая сухость. Слюны не было. Может сока купить?

      Он посмотрел на двери магазина. Парни, что спешили к закрытию, как раз вышли, переговариваясь и прихлёбывая бутылочное пиво. Они неторопливо спустились с крыльца, стриженые, лет по двадцать с лишним.

      – Закрыто уже? – спросил их Лёшка, отлипая от столба.

      – Ага, – ответил один. – А ты чё тормознул?

      – Задохнулся.

      – Ну, теперь тебе ещё квартал пилить, до ларька. Ларек круглосуточный, но выбор там фиговый. Немецкого, например, нет.

      – Ясно.

      Парни неторопливо пошли обратно вдоль забора, вяло обмениваясь репликами то ли о футболе, то ли о хоккее.

      – А вратарь? Вратарь – дырка. Дырище. Дырень. Но нет, именно его, конечно, и надо ставить. И, главное, все же видят, что он в плохой форме…

      – Да-а, в душу нагадили конкретно.

      Лёшка ни футбол, ни хоккей не любил, ну, если только с Тёмкой побазланить, поэтому определить вид спорта не смог. Вроде и не играл вчера никто. Это Тёмка фанател, а он так. Может они вообще «пляжников» обсуждали.

      Живот вдруг подвело, и Лёшка вспомнил, что сегодня ел только картошку с огурцами, и то утром. Маманя оставила без бутербродов, молочница – без молока. Так, честно, и скопытиться можно