Секретарь. Андрей Кокоулин

ему расскажешь…

      – Со временем.

      – Нет в нём духа. Силы нет. Знаешь, как мы называли таких? Вянгэ, гнилое мясо.

      – А ты на что, Иахим?

      Штессан ответил смешком.

      – А согласится?

      – Не знаю, – сказал Мёленбек. – Давай спросим.

      И прежде, чем Лёшка успел что-либо понять, жилистая рука безошибочно ухватила его за шиворот и, больно приложив об угол, закинула на подоконник. Затащить Лёшку в кабинет целиком у Мёленбека не получилось – помешали согнутые ноги. Но и так Лёшкино положение выглядело совсем не завидным – он качался на животе, едва доставая ковра на полу кончиками пальцев.

      – Бежать решил?

      Лёшка поднял голову и встретился с черными глазами хозяина особняка.

      – А чё вы!..

      – Я? – удивился Мёленбек. – По-моему, это ты, Алексей, пытаешься что-то изобразить. Не пойму только, то ли бегство, то ли любопытство.

      – Ага, вы же сами тут скрываетесь!

      – Это совсем другое дело.

      – Все знают, что я здесь. Так что если вы меня убьёте…

      – Дурак.

      Трость легко шлёпнула Лёшку по затылку.

      – Уроды! – чуть не заревел Лёшка, скребя по стене ногами.

      Качаться на подоконнике, не имея возможности сползти, было обидно до чёртиков. Нашли себе развлечение, поймали и лупят! Ничего, он их всех… В клочки! Чтобы помнили! Гады! Сволочи! Фашисты!

      – Действительно, дурак, – присел рядом Штессан. – Чего повис-то? Руки – на подоконник, приподнимаешься, просовываешь колено…

      Он чуть ли не всё сделал за Лёшку – и пальцы Лёшкины зацепил, и выпер его вверх, и даже за коленом потянулся, но тут уже Лёшка сообразил сам и хоть и ушибся, а забалансировал на одной ноге. Цапля цаплей, но стоячая!

      – Так лучше, – оценил Штессан.

      – Заползай, – сказал Мёленбек.

      Как вчера, он сел за стол и принялся переставлять предметы. Предметов явно прибавилось, кажется, количество их приближалось к десятку.

      – Давай, – подал руку Штессан.

      – Я сам, – отпихнул его Лёшка.

      И чуть не грохнулся вниз.

      Штессан вовремя дёрнул его на себя, нога нашла опору, пальцы вцепились в короткий ворот безрукавки, вторая нога ребристой подошвой кроссовки протарахтела по углу подоконника. Тр-рынц!

      – Простите, – Лёшка выпрямился. – Я это… не рассчитал.

      Штессан подтолкнул его к столу.

      – Вот что, Алексей, – огладив бороду, сказал Мёленбек, – если хочешь уйти, уходи сейчас. Держать мы тебя не будем. В конце концов, найдём другого секретаря. А ты навсегда забудешь этот адрес.

      – Вы всё-таки прячетесь? – спросил Лёшка.

      – В некотором роде, – Мёленбек со слабой улыбкой двинул фигурку, похожую на длинноухого, застывшего в стойке пса.

      – Просто, если я соглашусь… Это опасно?

      – Возможно. В мире возможно всё, на любой его грани.

      – Но для этого теперь здесь есть я, – сказал, плюхаясь на кушетку, Штессан. – И Солье тоже. Не будь вянгэ, парень.

      – Вам