Секретарь. Андрей Кокоулин

было четыре: две крайних, две центральных. Центральные казались побольше.

      Лёшкино место жительства представляло из себя вытянутый прямоугольник с окном напротив двери. У одной стены – шкаф, у другой – койка. У окна – зажившийся на этом свете стол. Крашенные как в захудалой гостинице стены. Линолеум на полу. Ах, да, ещё пятачок розетки. Ни телевизора, ни компа.

      Блин, уныло подумал Лёшка.

      – Располагайся, – сказал Штессан.

      – Угу.

      Лёшка сел на койку, застеленную болотного цвета покрывалом. Взвизгнули пружины панцирной сетки.

      – Что, – спросил Штессан, – не нравится?

      – Так а чё? Будто ничего лучше нет, – Лёшка ударил кулаком ни в чём не повинную подушку. – Казарма какая-то.

      В серых глазах Штессана зажглись странные огоньки.

      – А тебе бы перину и наложницу?

      – Я просто думал…

      – Дури в тебе много, парень, – сказал напарник Мёленбека. – Это сразу видно. Изнеженный.

      Лёшка вспыхнул.

      – Ага! Сами вы…

      – Что – я?

      Штессан подступил и оказался рядом. Его лоб сверху боднул Лёшкин, крепкие пальцы сжались, собирая в комок куртку на груди. Лёшка почувствовал, что едва может дышать.

      – Вы…

      Голос предательски истончился.

      – Я стоял у Гиммельлина, когда мне было двенадцать, – заговорил-зашипел Шпессан, и холодные глаза его были полны ярости. – Меч был тяжел для меня, и мне дали кинжал. Там я убил своего первого врага.

      Сумасшедший! – мелькнуло в голове у Лёшки. Они все здесь…

      – Слушай! – Штессан встряхнул его, и мысль пропала, словно перебитая щёлкнувшими зубами. – В четырнадцать вместе с Седьмым кнафуром я попал в засаду у Тишайших топей. Знаешь, сколько вышло оттуда из трехсот человек? Семеро! И Грохот потом истёк кровью. А мой счёт пополнился девятнадцатью мертвецами. А ты? Впрочем…

      Он вдруг сник, кулак его разжался. Взгляд сделался беспомощным, даже виноватым.

      – Впрочем, забудь, – глухо сказал Штессан, отступая к двери. – Со мной бывает. Просто молчи, если не знаешь…

      Стукнули о косяк ножны.

      Какое-то время Лёшка сидел неподвижно. Даже когда звонко клацнула «собачка» замка, обозначая, что Мёленбеков приятель покинул «казарменную» комнату. Пальцы дрожали, и внутри всё дрожало.

      У какого Гиммельлина? Кто он такой? – прыгали мысли. Я им что… меня что ли можно… будто щенка. Девятнадцать трупов…

      Он обмер. А если меня заперли?

      От страха скрутило внутренности. Почему-то казалось, что Штессан всё ещё стоит за дверью и прислушивается. Что, мол, будет делать малолетний идиот.

      Как назло от какого-то микроскопического движения-шевеления протяжно проскулила пружина. Ещё, зараза, чуть подружек в хор не втянула.

      Блин, какого хрена он попёрся по объявлению?

      Это маманя всё. Это её «когда устроишься?» его допекло. Вот, устроился. А тут какие-то убийцы вообще… Интересные у них, наверное, дела, филиал «заказушной» конторы открывают. Мы работаем по всей России!

      И куда