Непристойные предложения. Уильям Тенн

нет, – мысленно застонал Хебстер. – Неужели мы сейчас застрянем на этом».

      По всей видимости, Ларри решил, что они и так потеряли много времени. Он предложил женщине:

      – Почему бы не назвать себя Му?

      Молодой человек, то есть Тесей, также заинтересовался возникшей проблемой.

      – Ровер – отличное имя, – подсказал он.

      – А как насчет Глории? – в отчаянии спросил Хебстер.

      Женщина подумала:

      – Му, Ровер, Глория, – мурлыкала она, – Ларри, Тесей, Сайденхайм, Хебстер и я.

      Похоже, что она рассматривала все варианты.

      Хебстер знал, что сейчас может произойти все, что угодно. Однако плюс был уже в том, что они перестали вести себя высокомерно и снизошли до его уровня. Исчезли эти «пчхи», и что самое главное – пропали эти насмешливые двусмысленные разговоры, которые раздражали гораздо больше. Сейчас их с горем пополам можно было понимать.

      – В рамках настоящей беседы, – наконец сказала женщина, – меня будут звать… Меня будут звать… Меня зовут Пароход «Лузитания».

      – Отлично! – взревел Хебстер, позволяя сорваться слову, которое крутилось у него на языке. – Это отличное имя. Ларри, Тесей и… э-э… Пароход «Лузитания». Какие замечательные люди. Зрелые и рациональные. Давайте перейдем к делу. Вы же пришли сюда по делу, я правильно понимаю?

      – Правильно, – ответил Ларри. – Мы слышали о тебе от двух ребят, которые покинули нас месяц назад, чтобы добраться до Нью-Йорка. Они говорили о тебе на пути обратно в Аризону.

      – Говорили, да? Я на это надеялся.

      Тесей соскользнул со стула и шлепнулся на пол рядом с женщиной, что-то вылавливающей из воздуха.

      – Они говорили о тебе, – повторил он. – Они сказали, что ты очень хорошо с ними обошелся, что относился к ним с таким уважением, на какое вообще способно существо вроде тебя. Они также сказали, что ты их надурил.

      – Ох, Тесей, – Хебстер развел свои наманикюренные руки. – Я бизнесмен.

      – Ты бизнесмен, – согласилась Пароход «Лузитания», осторожно вставая на ноги и сильно, с размаху, хлопая ладонями перед своим лицом. – И здесь, на этом самом месте, в этот самый момент, мы тоже бизнесмены. Можешь получить от нас все, что мы принесли, но за это надо заплатить. И не думай, что сможешь обмануть нас.

      Она опустила руки со сложенными лодочкой ладонями к талии. Внезапно разъединила их, и в воздух взлетел крошечный орлан. Он взмыл прямо к флуоресцентным лампам под потолком. Чувствовалось, что его полету мешал закрепленный на его груди тяжелый полосатый щит, пучок стрел, который орлан держал в одной лапе, и оливковая ветвь – в другой. Он повернул свою белую голову, взглянул на Алджернона Хебстера и начал резкое падение на ковер. Орлан исчез без следа, не успевши удариться об пол.

      Хебстер закрыл глаза, вспоминая выпавшую в последний момент из клюва орлана ленту. На ней были напечатаны слова, и хотя слова эти были слишком малы, чтобы разглядеть их на расстоянии, он был абсолютно уверен, что там было написано: E Pluribus Unum[1]. Он был в этом столь же уверен,

1

«Из многих – единое» (лат.) – девиз на гербе США.