Хищники. Анатолий Безуглов

вы думали – универмаги, театры, – усмехнулся участковый инспектор.

      Турунгайш расположился на сухом, проветриваемом месте. Сырость осталась в тайге, которая тут расступилась, давая место свету и воздуху. Возле изб садики и огороды. А возле одной торчал шест металлической антенны с тросами распорок, будочка на столбе с приставленной лесенкой да еще какое-то сооружение, явно имеющее отношение к метеорологии.

      – А что за человек этот Осетров? – поинтересовалась Дагурова.

      – Да как вам сказать? Малый с характером. Из армии пришел два года назад. Учится заочно в институте… Браконьеру лучше ему не попадаться – никаких поблажек. Очень суров… На кордоне живет. – Резвых подумал, что еще добавить к такой краткой характеристике. И очень веско произнес: – Непьющий.

      – А как насчет судимости?

      – Имел… Мотоцикл прежнего участкового разбил. А что и как – увы. Я ведь тут без году неделя…

      – Мне бы хотелось подробнее об этом.

      – Это нетрудно, товарищ следователь. Узнаю…

      Поселок еще спал. Высоко в небе чуть зарозовели облака. На горизонте серебрилась вершина сопки, чем-то напоминающая изображение знаменитой Фудзиямы со старинного рисунка Хокусаи. И, словно довершая общий вид, на ее фоне раскорячились изогнутыми ветвями несколько причудливых крон сосен…

      Резвых показал свой дом – длинный сруб, словно составленный из двух. Одна половина была оштукатурена, другая – просто покрашенные бревна.

      – Арсений Николаевич, – спросила следователь, когда капитан подвел ее к зданию дирекции заповедника, – а вы сами-то выстрелы слышали? Сколько их было, не помните?

      Капитан задумался.

      – Уж два – это точно… А может быть, три… Честно говоря, не обратил внимания.

      Глава 3

      Возле служебного домика, где располагалась дирекция заповедника, стоял щит. На нем плакат с нарисованным костром, перечеркнутым крест-накрест, и надписью: «Помни, из одного дерева можно сделать миллион спичек, а одной спичкой сжечь миллион деревьев».

      Ольга Арчиловна поднялась по скрипучему крыльцу, вошла в сени, из которых вели две двери. Она наобум толкнула левую. За столом, в утреннем полумраке, сидел Гай.

      – Можно? – спросила следователь.

      – Заходите, конечно. – Федор Лукич щелкнул выключателем, и над столом вспыхнул желтый конус света.

      Директор сцепил руки, опустил на них подбородок.

      – Присаживайтесь, пожалуйста, – сказал он, и Дагурова поняла, как устал и измучен директор событиями этой ночи. – Вот сижу, думаю и до сих пор не могу прийти в себя, – продолжал Гай. – Как в кошмаре…

      – Понимаю… – неопределенно ответила следователь.

      – Вам, конечно, привычно…

      – Мне кажется, к убийствам привыкнуть нельзя…

      Директор вскинул на нее утомленные и недоверчивые глаза. А Ольга Арчиловна подумала: если бы он знал, что она впервые по-настоящему столкнулась с гибелью человека, вот так, лицом к лицу, и сколько сама пережила в том распадке под причитание реки.

      Сейчас