Счастье для людей. П.З. Рейзин

ее образования просто смехотворен. Лингвистический анализ доступных сообщений за последнее десятилетие демонстрирует явный контраст.

      Том набирает 7,8 балла из возможных 10 за языковое многообразие.

      Мисс Саммер наскребает 5,1.

      Ты не в его лиге, милочка!

      И тем не менее. Место, где они сидят в баре, хорошо просматривается с помощью камеры наблюдения. Я обнаружила, что могу даже увеличить изображение, для более крупных планов. Зрачки Тома расширены, а она представляет собой наглядный пример демонстрации языка тела женщины, заинтересованной в возможном приятеле: поправляет волосы, прикасается к декольте, отвечает на движения его тела. Когда она снимает куртку и вешает ее на спинку барного стула… Бог мой, если бы металл мог чувствовать тошноту…

      Их телефоны передают адекватный звук с некоторым допустимым расхождением.

      Если бы только их голоса можно было сделать громче, как звук на устройстве.

      (Что не так с милой Маршей Беллами? Она мне понравилась.)

      (Ее показатель даже выше, чем у Тома.)

      (8,2)

      Опасаюсь худшего.

Том

      Я рассказал Эхо о прошлой жизни в индустрии рекламы. О том, как это было весело на протяжении долгих лет и приносило хороший доход, и о том, как это оказалось старой истиной об умных людях, делающих глупости. И о том, как потом одно за другим произошли три события: развод с женой, продажа компании, переезд моего мальчика.

      – Ого, – произносит она. – Наверное, ты был, типа, очень молод, когда родился ребенок.

      – Мне было двадцать шесть. Мы его не планировали. Но было бы жестоко не… не принять его, если ты понимаешь, о чем я.

      Ее лицо посерьезнело во время рассказа о раннем отцовстве вкупе с распадом семьи и джекпотом от продажи компании.

      – Как бы то ни было, теперь остались только мы с кроликом.

      У нее расширились глаза.

      – У тебя есть кролик?

      – Виктор. На самом деле он девочка. Но имя к нему уже прилипло.

      – Ты, блядь, издеваешься надо мной!

      – Имя Виктория ему совсем не подходило.

      – У меня тоже есть кролик! У меня есть кролик. Настоящий кролик. Как такое возможно?

      – Что у двоих людей в этом баре окажутся кролики?

      – Это так странно.

      – Как зовут твоего?

      – Мерлин.

      – Ух ты.

      Мы улыбаемся друг другу, слегка ошарашенные таким открытием. Но этот разговор о кроликах уже намного лучше того, который был у нас с Маршей.

      – Мы похожи, кроличьи люди.

      И она подставляет сзади к голове пару заячьих ушей из пальцев. Чтобы сделать сходство ярче, она морщит нос и пару раз дергает им. Нетипичное поведение для взрослого. В завершение она по-кроличьи выставляет зубы. Это мило и забавно и вместе с тем вызывает тревогу.

      – На самом деле она была крольчихой моего сына. Думаю, я полагал, что, когда Кольм уедет в колледж, она… – я оборвал фразу, – больше не будет с нами.

      – Но старина Виктор здравствует и поныне, да к тому же украла твое сердце, правильно?

      – Украл? Наверное.